Елена Антонова - Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

– Может, с работы? – предположил отец. – Сережа, возьми трубку.

– Почему я? – возмутился сын, но трубку взял. Это действительно была Гуля.

– Тебе не могло быть плохо со мной, – понеслась она с места в карьер. Сергей беспомощно взмахнул рукой и нечаянно включил громкую связь. – Я знаю все твои эрогенные зоны. Я чесала тебе большой пальчик на ноге.

– Ты его так скребла, что я потом неделю с пластырем ходил. У меня, между прочим, есть еще с десяток эрогенных мест, которые не надо всовывать в тесный ботинок, – сварливо сказал Сергей и, заметив, что отец прислушивается с нескрываемым интересом, протянул руку к кнопке громкой связи.

– Оставь, – запротестовал отец.

– Сейчас я прочитаю тебе стихи, – заявила Гуля и стала декламировать: – Когда твоей щеки ветерок коснется – вспомнишь меня, – патетически начала она.

Сергей вздохнул, тихонько положил трубку рядом с телефоном и пошел принимать ванну. Отец с комфортом устроился рядом в кресле, прикрыл глаза и стал слушать, с наслаждением кивая головой.

– Я буду солнцем твоим, глотком воды в жаркой пустыне… – декламировала Гуля. – Ты будешь жаждой томим – не насытишь ее без меня, – грозно пообещала она и замолчала.

Не дождавшись ожидаемых аплодисментов, сдавленных рыданий и признания в любви, она недовольно позвала Сергея:

– Эй, заснул ты там, что ли?

Отец встрепенулся, открыл глаза и посмотрел на телефон.

– Сережа принимает ванну. Да вы продолжайте, продолжайте, – благодушно предложил он.

Продолжать Гуля не пожелала, а стала объяснять Александру Павловичу, какой его сын подлый обманщик, и тут же нелогично потребовала, чтобы он немедленно вернулся, потому что за нее есть кому заступиться.

Александр Павлович встал рядом с телефоном и картинно воздел руку вверх. Мама с любопытством смотрела на него.

– Мой сын отправляется в далекую опасную командировку, – начал он. – И вот он позвал свою любимую девушку, чтобы проститься с ней перед трудным испытанием. И что же, девушка, которую он любил, вдохновила его на подвиг, стала ему поддержкой в трудную минуту? – голос его потихоньку приобретал эпические ноты, как будто он читал балладу наизусть. – Нет, она не поддержала его в трудную минуту, – печально произнес Александр Павлович. – Она не стала ему опорой и поддержкой, она не укрепила его дух. Наоборот, она лишила его покоя и уверенности. Какой позор! Где твои благородные дагестанские братья? – вопросил он, откинув руку в сторону и сбив очки с носа своей супруги. – Я хочу поговорить с ними. (Сережа, ты плещешь воду на пол.) Где эти горцы с душой величественного горного орла, а не гиены? Они сгорят со стыда за свою сестру. Разве так воспитывали ее замечательные мудрые родители? (Серега, оставь мне чуть-чуть геля для душа.) Нет, они не так ее воспитывали.

Потрясенная Гуля тихонько положила трубку. Пожалуй, решила она, пусть лучше ее братья пока не покидают аул.

– Браво, – восхищенно сказала мать. Александр Павлович величественно поклонился и пошел выгонять сына из ванны.

Во вторник в шесть утра Сергей был в лаборатории. Справа от него сидел Андрей, слева – Анатолий Васильевич, и они наперебой повторяли ему напоследок то, чему учили целую неделю.

– Помни две главные вещи. У тебя есть четыре минуты, чтобы определить место и момент материализации, – давал наставления перед дальней дорогой Анатолий Васильевич. – Ты можешь перемещаться…

– В пределах трехсот метров, да помню я, – нетерпеливо отмахивался Сергей.

– …Вытянув по направлению движения руку с диском, – наставительно продолжил Андрей. – Понял?

Барсов брал Сергея за руку, вытягивал ее и пояснял:

– Вот так будешь двигаться, за рукой.

– Да знаю я, – возразил Сергей.

– Повторение – мать учения! – подняв указательный палец, провозгласил Анатолий Васильевич. – Что надо сделать, чтобы стать видимым?

– Отпустить диск.

– Что произойдет, если ты отпустишь диск сразу, не осмотревшись?

– Я приземлюсь за голубыми флягами, – терпеливо в сотый раз ответил Сергей. – Кстати, что это за штуковины?

– Это газовые контейнеры. Раньше газ завозили на машине, в цистерне, и накачивали в эти штуки. Так что рядом с ними не кури.

– Я вообще не курю, – оскорбился Сергей. – Слушайте, все-таки ужасно неудобно, что обратно я смогу возвращаться только в эту лабораторию. И от дома далеко, и от работы тоже. А у меня, похоже, времени совсем немного будет.

– Тут пока ничего не поделаешь, Сережа, – вздохнул Барсов. – Не вшивать же тебе второй диск. Уж как-нибудь справишься. К тому же мне спокойнее, что ты будешь возвращаться сюда. Ситуация может потребовать нашего немедленного участия. И помни: мы будем следить за каждым твоим шагом и в случае опасности сразу вернем тебя сюда.

– Да уж сам вернусь как-нибудь, – удивился Сергей.

– Не скажи, – предостерег Анатолий Васильевич. – Может создаться такая ситуация, что ты не успеешь нажать на диск. Или не сможешь.

Сергей насторожился:

– Как так?

– А вот так, – объяснил Андрей. – Вот арестуют, свяжут руки за спиной, и не дотянешься. Так что не хорохорься там особо, посланник будущего.

– Ты смотри не засни у монитора, – занервничал «посланник».

– Ну давай кофейку на дорожку, и пора, – скомандовал Анатолий Васильевич. – Семь часов уже.

Катя притащила огромную тарелку с бутербродами.

– А где я там обедать буду? – с набитым ртом поинтересовался Сергей. – У них хоть столовая в институте есть?

– В магазин сходишь. Как простой советский гражданин. Помнишь, где у тебя деньги лежат?

Сергей проверил наличие бумажника во внутреннем кармане щегольской дубленки и с любопытством рассмотрел деньги. Узкие длинные фиолетовые бумажки ему понравились. С них честным открытым взглядом на него смотрел улыбающийся шахтер с отбойным молотком на плече.

– Интеллигенцию, значит, не замечают как класс, – язвительно сказал Сергей.

Он открыл крышку «шпионского» кейса с цифровым замком. Крошечные видеокамеры и микрофоны лежали в кармашке, упакованные в мыльницу.

– Переложи два комплекта в карман пиджака, – потребовал Анатолий Васильевич. – Пусть будут наготове.

Наконец кофе был выпит, а бутерброды доедены.

– Ну, ребята, – полез было с рукопожатиями Сергей.

– Да ладно тебе, все равно через пару часов увидимся, – отмахнулся Андрей. – Ну, в путь!

– Ни пуха, ни пера! – пожелал Барсов. – Давай там, соответствуй эпохе!

Он подвел Сергея поближе к монитору и скомандовал:

– Жми!

И Сергей нажал. В то же мгновение он ощутил морозный воздух и вместо стен лаборатории увидел ослепительное сияние чистого снега. Помня инструкции, он внимательно огляделся, не отпуская диск. Людей в поле видимости не было – значит, можно было отпускать диск и становиться видимым.