Ноэль Шатле - Дама в синем. Бабушка-маков цвет. Девочка и подсолнухи [Авторский сборник]

Когда-нибудь, когда Матильда станет бабушкой, когда станет свободной, она тоже сможет наконец уехать и сфотографироваться на террасе кафе, держась рукой за руку Реми, и это будет в Италии.

Другой снимок, тот, где Реми в тельняшке сидит на ржавой канистре среди коз, она положила в карман. Так можно, стоит только захотеть, дотронуться до него, дотронуться до Реми.

Матильда больше не прижимается лбом к стеклу. Она больше не играет в дышалки.

За стеклом желтизна отступает, пятится назад, и еe сменяет зелень. Матильда подозревает, что это так, но не хочет на такое смотреть. Хочет видеть только одного Реми: как он оборачивается, как он улыбается ей, стоя рядом с качелями под ливанским кедром.

— Ты не замерзла, дорогая?

Замерзла. Она замерзла. Но, к сожалению ее кожа не стала гусыниной, потому что гусыниная…

— Хочешь ко мне на колени?

Нет, она не хочет.

Ласка, согревающая ласка, прижаться к шелковистой ароматной ткани маминой блузки… Нет, это не годится для того, чтобы считать до семи и потом… Да и с таким холодом никакой маме не справиться.

И тогда, поскольку Матильда уже выросла и стала большой, Селина начинает говорить о настоящей школе, и говорит о ней без остановки — как ее девочка туда пойдет первый раз. Говорит, говорит, говорит… Как хочется сказать маме, что она уже знает все про настоящую школу, что это Реми отвел ее туда, в такую школу, раньше всех отвел, в школу для взрослых людей.

А если Он не узнает свою дочку, которая стала такой взрослой?..

Наверное, она задремала сидя — сидя очень прямо, потому что поезд замедлил ход и Селина сказала, что до Парижа осталось ехать совсем немножко. На этот раз Матильда посмотрела в окно, потом придвинулась к нему, уперлась лбом в стекло. И тогда она их увидела.

Там. За стеклом.

Вдоль поезда, который тащился по кромке серого города, внезапно выросли они. Вспыхнула желтизна, абсолютная желтизна, и живые головки повернулись к девочке, и тысячи подсолнухов пристально посмотрели ей в глаза.

— Как? Разве здесь есть подсолнухи?! — задыхаясь от восторга, закричала Матильда.

— Конечно. Конечно же, солнышко мое, — ответила мама. — Подсолнухи есть везде!..

Ноэль Шатле — известная французская писательница, автор романов, эссе и новелл, актриса, преподаватель университета, руководитель литературного семинара. Ее перу принадлежит «Система агрессии» (Введение в философию маркиза де Сада), а темой диссертации стала еда как предмет эстетики.

Первая же книга Ноэль Шатле, сборник новелл «История ртов» («Histoires de bouches», 1986), получила Гонкуровскую премию.

Настоящим событием в современной французской литературе стали три романа писательницы, «Дама в синем» (в 1996 году удостоен премии Анны де Ноайль, учрежденной Французской Академией), «Бабушка-маков цвет» и «Девочка и подсолнухи».

Фермата — в нотном письме знак, увеличивающий на неопределенное время длительность ноты или паузы, над которой он поставлен.

Орифламма — в средневековой Франции знамя французских королей, которое поднималось на копье только во время боя.

Литания — здесь: длинным и скучный перечень чего-либо.

Кассуле — рагу из белой фасоли с кусочками мяса.

Здесь игра слов: по-французски «та» — значит «моя», то есть мать называет девочку, как той слышится, «моя Тильда».

Эндивий — растение типа цикория, чрезвычайно популярное у французов, но действительно неприятное на вкус.