Юрий Горюнов - Прощание колдуна

— Значит, ты уверена, что наша подобная встреча последняя.

— Уверенной быть не могу, но думаю и не подобная последняя.

— Это грустно, если не сказать, что плохо.

— Увы, так лучше обоим. Мне было очень хорошо с тобой, но я не та.

— Знать бы какая она та? — усмехнулся я.

— Узнаешь.

— А ты бы ревновала к ней?

— Нет.

— Почему?

— Я ее не знаю. Она для меня где-то далеко. Ты уедешь, а я останусь. Поверь, я не обижаюсь на жизнь. Наша встреча нужна нам обоим.

— Обоим. Это ясно.

— Не так ты понял. Мне, чтобы почувствовать себя женщиной рядом с тобой, надо было убедиться, что я привлекательна, а значит, жизнь прекрасна. Это как самоутверждение. Порыв лишь помог. Ты мне нравишься. А тебе, чтобы понять себя, что есть женщины, которые льнут к тебе и ты не плох, но не судьба создать еще семью. Только по прошествии времени, ты осознаешь, что наша страсть удовлетворена, но влечет тебя к другой.

— Устал я от разговоров о другой, которую может быть еще и не знаю. Пока не вижу результатов.

— Будут. Я не знаю, кто она такая, но встретишь.

— Почему ты так уверенна? Мне уже не тридцать, а все не встретил. Думаю так и помру молодым, потенциальным женихом.

— А для чего ты вообще приехал тогда?

— Ну, уж точно не искать невесту. Да сам не знаю.

— Тебе захотелось приехать просто так?

— Да.

— Поговорить с дедом?

— Да.

— Вот и поймешь потом. Твое желание не просто блажь, за этим стоят действия, поступки, мысли. Пока это очередной этап жизни.

— Значит и наша встреча сегодня кем-то устроена. И я подопытный кролик.

— Все бы были такими кроликами. Тело до сих пор стонет, но возможно, что и так. Тогда я крольчиха, а раз так, то не будем разочаровывать сценаристов, — она подошла ко мне, спокойно начала расстегивать халат, глядя на меня сверху, — продолжим!

В это время старик сидел за столом и неторопливо писал в тоненькой тетради то, что не хотел говорить, а хотел просто передать.

«Я не помню, каким я был маленьким, я начал воспринимать мир лет с пяти, и то не целостно, а так выборочно, словно кадры прошлого всплывали в памяти. Помню, как моя бабушка сидела и, напевала грустную мелодию, раскладывая травы. Они так заманчиво пахли неизвестностью, и влекли своим магическим запахом. Я забирался на стул, садился по другую сторону стола и смотрел, как ее сухонькие руки, нежно и осторожно, отделяют веточки, раскладывая их по столу. Ее пение усыпляло меня, и я засыпал прямо за столом.

Я своим детским умишком почувствовал необычность, что она может делать то, что не могут другие. Она учила меня впоследствии, не только травам, а как видеть человека, чувствовать его. Наверное, она лечила не столько травами, сколько душой.

От нее не ускользнул мой интерес к ее занятиям и однажды она предложила:

— Хочешь, я научу тебя узнавать травы, научу, как с ними обращаться, что из них можно сделать.

— Хочу.

— Если ты будешь усердным, то познаешь силу трав. Нам природа дала много растений в помощь, но они могут не только помочь, но и навредить. Ты должен будешь понять, что сделав человеку плохо, ты его беду берешь на себя. Не надо помогать и тем, кто обратиться за помощью против кого-то. Все потом вернется к тебе. Завтра рано утром, я тебя разбужу, и мы пойдем в лес собирать травы.

Так началось мое учение. Она брала меня с собой, показывала, где и что растет, когда надо собирать. Сначала я только помогал ей в сборе трав, но потом она стала показывать, как их заваривать. Мои родители видели все, но не вмешивались, хотя явного одобрения с их стороны и не было, время было смутное, они боялись за меня в будущем. Но я оставался мальчишкой, ребенком и мне также хотелось играть. Потом, как и все пошел в школу. Мне удавалось совмещать традиции, нормы того времени жизни, и познания знахарства. Я не показывал свое умение и все обходилось. Я научился не только готовить отвары, но и как ими пользоваться.

Как то летом, я с мальчишками купался на речке и соседский Пашка сильно поранил ногу. Кровь хлестала. Он испугался, да и мы все тоже. Я быстро сбегал в лес, нашел нужную траву, размял ее, пожевал и приложил к ране. При этом я шептал слова, которым учила бабушка. Мне удалось остановить кровотечение. Не хотелось показывать свои знания и умение, но мы были друзья и я хотел ему помочь. Затем я положил свою руку на его рану и почувствовал жжение, словно стягивало руку, но закрыв глаза, я представил, что стягиваю края его рваной раны. Не знаю, сколько времени прошло, но не много и жжение утихло. Убрав руку, я увидел только красный шрам.

— Идти сможешь? — спросил я.

Пашка встал на больную ногу, вскрикнул, поднял ее, но тут же встал на нее снова. Я подставил ему плечо, и он хромая, опираясь на меня, дошел до дома. Это был мой первый самостоятельный опыт врачевания.

Вечером, когда я сидел в комнате, то услышал, что кто-то пришел. По голосу я узнал Пашкину мать, она разговаривала с бабушкой.

— Варвара, ты знаешь, что твой Степан, сегодня залечил рану моему Пашке?

— Нет. А что было?

— Порезался сильно Пашка на реке, а Степан травы приложил, а потом руку держал и рана затянулась. Это мне Пашка рассказал.

— Мне Степан, ничего не говорил.

— Ты не ругай его. Если он идет по твоим стопам, значит так Господу угодно. Передай ему.

— Вот этого не надо. Все мы живем сложно и не богато. Забери подарок. А что помог, значит, что-то есть.

— Есть, Варвара, есть. Только ты береги его, время сейчас не хорошее.

Я услышал, как открылась и закрылась дверь, соседка ушла, а в комнату зашла бабушка.

— Это правда? — она поняла, что я слышал их разговор.

— Правда, — не стал я отказываться.

— Откуда силу взял рану затянуть?

— Не знаю. Так представил, что надо делать и все.

Она грустно взглянула на меня.

— Значит уже пора.

— Что пора?

— Передавать тебе и другую силу, которую ты не знаешь, чтобы не натворил беды. Беда в том, что познав ее, ты уже не сможешь отказаться, и всю жизнь будешь думать благо это или кара. Это тяжелая ноша, но дается не всем.

— Ты о чем бабушка?

— Пора тебе, Степан, узнать больше, я скажу, когда придет время.

Ждать пришлось не долго. Однажды она отвела меня в лес. День был солнечный, на небе ни облачка. На поляне она остановилась и сказала:

— Останешься один. Не бойся. Я потом приду, — поцеловала меня и ушла.

Я остался стоять на поляне в ожидании неизвестно чего. Солнце светило, ветер шелестел листьями. Неожиданно я почувствовал, как моей головы коснулось тепло. Я поднял голову, думая, что солнце припекает, но я стоял в тени. Тепло пронизало меня, и услышал: