Дина Калиновская - Парамон и Аполлинария

Как будто стреляют на окраине, овраги прочесывают, что ли… Теперь уже скоро, скоро… И у меня все в готовности, дядя Иван. Все в порядке. Голова гудит, если трясти, а если не трясти — ничего, работать можно. Даже странно, что мы не поровну поделили тот снаряд, даже стыдно… Оброс… как синагогальный служка. Умыться надо. На улицах никого, а они скоро появятся… По закону коня пристрелить должны были, если не увели с собой… Леня, видно, не смог… Теперь… И я бы не смог.

Эй! ( Эхо отвечает: эй! )

Есть кто-нибудь близко? ( …близко? )

Здесь будет бой! ( …бой! )

Настоящий бой! ( …бой! )

Уходите! ( …дите! )

Эй! ( …эй! )

Никого? ( …кого? )

И хорошо. Никто не нужен. Кому и быть в разрушенном доме. Физкультурницу мама загнала в убежище — и правильно. Эвакуировали, пока могли, народу в городе осталось мало. Я тоже догоню наших, дядя Иван, найду способ. Только встречу их — и догоню. Устрою грандиозную встречу, раз уж так сложились обстоятельства войны.

«По уточненным данным за вчерашние сутки сбито не пятьдесят шесть, а сто два самолета противника. Двадцать два наших самолета не вернулись на свои базы.»

Вчерашняя газета оказалась последней.

«В течение минувшей ночи наши войска вели упорные бои на Новгородском, Старо-Русском, Одесском и Гомельском направлениях.»

Звучит все сильнее развивающаяся в оркестре мелодия: «Затопи ты мне баньку по-белому…»

Что же они не идут… Сколько можно там набираться духу! Ясно же, никого в городе нет, уличных боев не будет, ни-ни!

Не найду разве рыбачьей лодки на берегу? Не догрести, что ли, мне в конце концов?.. Гранаты с собой, пулемет разобрать… Надо догнать. Надо посмотреть в глаза: «Что же вы меня, товарищи, бросили? Почему забыли? Если бы я вас — то дезертир, вы меня — ничего?»

Все нормально, мама, все нормально… Ты напрасно кричишь… Ничего не отбился… Да, во всем слушаю своего сержанта… Напрасно не веришь… Почему это Фролов на меня плохо действует? Может, я на него действую! А я не дерзю!.. А я и не грублю!.. Очень хорошо. И хватит об этом, не будем дискутировать. Ничего не умничаю, хорошо, не буду. Обмотки, мама, надо перемотать, не мешай.

Только бы скорее шли, только бы скорее, пока нервы держат!..

Патронов сколько! Амбразуры отличные! Редкое везение… Есть нож, есть стена… Дядя Иван часами мог сидеть неподвижно, особые способности. Мне дело надо. «За каждую пядь земли» или «За Родину-мать»?

Слышно, как скребет по стене нож, а музыка не смолкает.

Мама, мам, на диванчик, не сопротивляйся! Я, видишь, какой дядя у тебя вырос? Подушечку вот сюда… Если я женюсь, мама, то есть когда я женюсь — у моей жены должны быть такие волосы. Никто не заговаривает зубы. Согласен, поговорим серьезно. Никакого безрассудства я не вижу. Если так сложились обстоятельства военной жизни — смываться? Да, ты права, так полагается по всем правилам дисциплины — догонять своих всеми силами. Скажи только — как именно догонять? Допустим, на лодке. По ночам, естественно, хотя и ночью море контролируется. Значит, ночью я гребу, а днем отсиживаюсь в кустах. А фронт, учти, движется. Куда я погребу? Когда? Кстати, придется переодеться, все-таки в тылу у врага. Хорош бы я был — от такого арсенала да в чужих штанах!..

Танки!.. Дурак! Забыть, что танки пойдут первыми… Чем связать гранаты? Платком, осел!.. Ну, так… Ближе, ближе. Всю Европу прошли, истоптали, как площадь после парада… Здесь парада не будет!.. Пора!.. Ловите!

Слышен взрыв.

А, расползаетесь! Хо-хо! Поехали, поехали, у меня пулемет ждет! Первый раз вижу вас так близко…

Властно работает пулемет.

Я ведь сказал — парада не будет! А, там мне не достать, больше не разворачивается… Тогда две гранатки скормлю! Раз!.. Два!.. На пол!.. Определили…

Взрывы, автоматные очереди.

Автоматами снизу не очень-то достанете… Танком, из пушки надо было, только я хитрый, близко подпустил. Кажется, можно проверить.

Видал? Свернули! Испугались — и свернули — страшно стало…

Фролова бы в переулочке… Мы бы тут!..

Свернули!.. Даже убитых побросали… Фу, как черви зеленые на дороге. Двое. Нет, трое. Еще у памятника один. Посмотрите, Александр Сергеевич, какова картина. Ваш, кажется, шевелится, ползти собирается. За вас заползти хочет. Пускай? Ну, не добивать же.

Трусы! Так и будете объезжать меня? Ну-ну! Меня не так легко объехать, между прочим, все соседние крыши и чердаки известны без карты. Берем автомат, берем все гранаты. Замок из пулемета вытаскиваем, зашвырнем куда-нибудь подальше… Свернули! От меня не свернешь!

Прицельно стреляют!.. Догу вышибли глаз. С площади. Значит, из-за Пушкина. Все, пора, пошел. Скормлю вам последние гранаты — только вы меня и видели! Замок в печную трубу… Готово. Теперь вниз. У, лестница! Через окно на крышу, потом чердак, потом черный ход, потом подвал кирпичного дома, там громыхну как следует напоследок и — сквозным двором… Что? «Здавайс»? Засада? Нате! Гранат у меня много! ( Взрыв ) Наверх, наверх, люк придавить мешком, сейчас полезут…

Еще четыре гранаты. Пулемет без замка. Четыре гранаты и автомат. Немало.

Звучит соло скрипки: «Где мои семнадцать лет…»

Поднимутся, начнут открывать люк… Вы мне только щелочку…

Не идут… Понятно, сюда им лезть ни к чему.

Убьют, дура! Беги вон отсюда! Слышишь, что говорят? Убирайся в подвал! Убирайся, говорю! То-то! Выставилась, физкультурница, мамино сокровище…

Я здесь останусь, хорошо. Я принимаю ваше условие. Но и вы примите мои. Вы будете дрожать у каждого поворота. Каждый камень города — оружие против вас. Из каждого окна вы будете ждать своей гибели. А я не уйду никуда, я согласен.

Очумели!.. Дошли, докатились! Не выдержали нервишки! По одному человеку — из гаубицы! Даешь из пушки по воробью! Ну-ну, выкатывайте свою мортиру! Будет вам прятаться за Пушкина! Я жду! Выкатывайте. Поймите, ведь я не могу швыряться гранатами по чем попало. Какой болван, какой сучий сын, фашистское отродье, догадался подкатить ее к памятнику?! Это же Пушкин! Не ферштейн?..

Вот и дождь… Крыши станут скользкими…

Ты в убежище или подглядываешь, мамино сокровище? Фиолетового кота видела? Не твоя работа? А белым он был очень даже ничего… Я люблю все белое. Белые платья девушек. Снег люблю. Дома белые. Наш дом был белым до пожара. Я бы построил белый город, совершенно белый. Дом, как конус, а? Или дом, как шар. Белые, чистые, хоть щекой прикоснись.

Слышишь? Вот опять. Это не голос, это какой-то нечеловеческий звук.

Диссонирующий аккорд скрипки.

«Здавайс!» Такой звук может только послышаться или присниться.

Снова диссонирующий аккорд скрипки.

«Здавайс!» Закрыть бы уши… Закрыть бы лицо… Только глаз не могу оторвать от гаубицы, от черной ее дыры…