Земляк - Упражнения в третьем способе

И в самом деле. Большая часть происшествий на чрезвычайные никак не тянула. Хотя и мотала нервы. Вот хотя бы из моей практики.

Самое простое происшествие - праздничный день. Дежурному офицеру праздник - что лошади масленица. Бегаешь, как последний пёс, ждешь неприятностей. Сверху тебя травят: каждые четыре часа проверка личного состава с его построением, каждые два часа - докладывай, как там у тебя, всё ли хорошо? Вымотаешься за сутки, как за пять дежурств.

Случайная стрельба. Иногда это случалось у смененного часового при контрольном спуске после разряжания карабина. Пока по постовому маршруту движется, передернет затвор ручонками шаловливыми, да и забудет. А потом - бах! Однажды меня этим здорово напугали. В пятом часу утра, темно еще, слышу вдруг, от караулки ОЧЕРЕДЬ! Где-то из трех пулек. Ничего себе! Откуда очередь? Ведь в дивизионе одни карабины. Нападение на караульное помещение? Нетушки, до выяснения я туда не побегу. Звоню им из казармы.

- Что у вас за пальба?

- Это при разряжании.

- А почему очередь?

- Не знаем!

Потом оказалось, что карабин был неисправен. Есть там такая фиговина, вроде храповика, шептало называется. Вот из-за этого сношенного шептала карабин и начал палить как автомат.

Заодно отмечу. «Взять» дивизион можно было почти голыми руками. Хватило бы и троицы крепких решительных дядечек с кухонными ножами. Без спецподготовки, но минимально знакомых с организацией службы. Таких в стране полно - от одного только химкинского района на трехдневные сборы однажды нас 700 ЗРВ-шников собрали. Взять примерно по следующей схеме. КПП и при нём караульное помещение с пулеметом запросто обходится и оставляется в стороне. Тысяча шестьсот метров периметра, из них 90% неохраняемого и без сигнализации - перелезай на здоровье! Лучше всего между тремя и четырьмя часами утра. Самое сонливое время. Можно для страховки с коммутатора на Центре начать, безоружного телефониста там связав, чтобы соединить никого не смог, а можно и этим не утруждаться. Казарма не запирается, дежурный сержант отдыхает, дневальный заторможен, штык-нож его только спину чесать годен. Дежурный офицер в штабе, если даже и вроде меня, не спит, тоже пока не мешает. Нож под горло дневальному, тот тихо покажет койку дежурного. То же самое ему - и в руках ключи от ружейной комнаты. Всё, дело сделано, никто не пикнул. Ракеты большие и никому не нужны, а всё стрелковое, что не в складе НЗ под сигнализацией, можно теперь элементарно вывезти. Из автопарка хозмашину, солдатики погрузят, куда денутся, выезд - минуя КПП тараном заборного пролёта. До свидания, мальчики! Слава богу, в советские времена такое и представить было невозможно. Зато сейчас, даже если подходы к периметру минировать, так останется опасность, что и мины украдут.

Были еще происшествия бытового плана. Вот самое обычное. Где-нибудь часов около шести вечера, только ты дежурство принял, вырубают электричество. Ужин к этому моменту на плите, наполовину готов, но стоп процессу. Надо разводить дровяную плиту. Дров готовых, как водится, нет. Ищешь свободных бойцов, чтобы их напилить. Одни только заступили, другие только сменились, наищешься еще. В результате ужин задерживается аж до программы «Время». За полчаса до неё дают напряжение, а к моменту начала положенного просмотра заявляется шефуля в дурном духе. И ты, ничем «не виноватый» и такой старательный, получаешь пистон за нарушение установленного распорядка дня.

Или происшествия «за забором». Бойцов иногда, человек по пять-семь в клуб на танцы отпускали. А когда, как это теперь называют, «группа» среди бойцов неплохая сложилась, то она даже в этом клубе выступала. Шефуля такие дела иногда поощрял в зависимости от настроения. Потому девушки знакомые у бойцов, конечно, в окрУге завелись. Да и до того не без того. Когда девицы по своим деревням после танцев или кино расходились, так мимо «точки» идя непременно песни горланили. И воины к ним гулять, ясное дело, бегали. Обычно даже не в самоволку, а просто по шоссе, плюс-минус полтораста метров от КПП. За особое нарушение это не считалась. Лишь Герман крикнет, увидев, «давай домой!». Или даже просто «смотри у меня!» Но была в этом деле одна опасность . Само шоссе было дурное. Кто-то говорил - на сто три километра сто семнадцать поворотов. И местные, да и дальние, часто по нему ездили в нетрезвом виде. Это еще мягко сказано. Раза четыре я своими глазами глазами видел валявшийся у дороги на боку трактор «Беларусь», по-моему один и тот же. За мои полтора года только по этой деревне при авариях семь трупов. Как раз за дивизионом был очень паршивый поворот. Сколько на нем кувыркнулось, даже сказать затрудняюсь.

Веду я воинов на пруд организованно купаться. Строй на дорогу вывел, видим катастрофу, случившуюся только что. Стоит ЗИЛ-157, кунг с подмосковным номером. Перед самым его капотом валяется мотоцикл «Восход», у меня самого такой дома остался. А спиной к нам, в капот уткнувшись, человек. Согнулся и как будто что-то рассматривает. Подошли ближе, глянули... У 157-го фары решетками защищены. Вот голова этого мотоциклиста на встречном курсе как раз и попала между правой решеткой и капотом. Треснула и застряла. Тут бы и шлем не помог, даже если бы и был. На голове разможженной клиент и висит. А чуть дальше, метрах в пяти, улетевший пассажир его, тоже уже не живой с разбитым вдрызг затылком. Зрелище жуткое на ярком солнце. Это же надо до такой степени напиться, чтобы начать разъезжаться со встречным правыми бортами. В машине ошалевший водитель моих тогдашних лет. Ни жив, ни мертв. Заехал, землячок. Позвонил я с КПП в полк, в ГАИ чтобы сообщили. Однако предложение отложить купание бойцы все же отвергли. Пошли даже после такой невеселой картинки.

Но тот-то случай коснулся военных только как зрителей. А бывало и похуже. Сидим в штабе на ежевечерней случке у шефа. Входит начкар Блошенко. Докладывает - на шоссе у того поворота машина сбила девчонок и вроде бы (о, формулировочка!) с ними был наш (забыл фамилию, помню лишь, что водитель тягача и из Калуги родом), скажем, Царёв. Побежали смотреть. Фарами ГАЗика место осветили. Осколки фар по снегу. Лежит девчонка сильно пострадавшая, но еще живая. Сестренки её нет, нашего бойца тоже. Девчонку быстро в Спасское для первой помощи, оттуда их санитарной машиной в город. Место вешками обозначили, на случай снегопада. Готовность сыграли - Царева нет. В полк доложили. Шефуля в машину упал, в больницу рванул. Хоть что-то узнать, если в та сознание придет. А тут и Царёв пришел. Говорить почти не может, в той аварии от удара язык прикусил до полного распухания. И бедра ушиб сильнейший. Сказал, что его и вторую те двое в машине с собой забрали и отпускать не хотели. Когда километра два уже за деревню отъехали, сирену услышали и его выпустили. Шеф из города вернулся, сказал, что первая умерла на операционном столе. Вторую милиция через день нашла, метрах в ста от дороги в снегу закопанной. Установили, что травмы были для жизни не опасные, умерла от того, что добили. Вот так. Две сестры-близняшки неполных восемнадцати лет. Барахляным солдатом был этот Царёв, но до самого своего скорого весеннего дембеля стал тихий-тихий. Когда этих подонков судили, его свидетелем уже из дома вызывали.