Евгений Гришковец - Почти рукописная жизнь

А в понедельник, наутро, нам предстояла поездка в Диснейленд. И уж коль скоро мы прибыли в Париж только ради этого, тут хоть камни с неба – мы должны были ехать в это чудесное место. Мы и поехали. Камней с неба не было, но шёл сильный дождь, от которого неубранный на улицах снег стал непроходимым. Но мы прошли сквозь всё это туда, где детей ждала обещанная нами радость.

В парижском метро я не был давно, лет восемь. В гастрольных или других деловых поездках либо не нужно было пользоваться метро, либо, если и доводилось туда спускаться, то в сопровождении парижан, и мне не было нужды задумываться о способе передвижения в метро. Короче, я забыл, как пользоваться парижской подземкой. К тому же за то время, пока я в ней не был, случилось революционное… В парижском метро теперь нет человеческих касс, только автоматы. Там теперь нет людей, которые продают билеты! Исчезло парижское метро с человеческим лицом. Мы бы, наверное, отправились в Диснейленд на такси или договорились бы с друзьями о машине, но из-за погоды, из-за снега и дождя, в городе ожидался транспортный коллапс, и нам пришлось столкнуться лицом к экрану с автоматом, продающим билеты. Это было испытание. Нам нужно было купить не только взрослый, но и детский билет, к тому же такой билет, который предполагал перемещение не только на метро, но ещё и на пригородном поезде, идущем до нужной станции. А пригородные поезда ходят в Париже на уровень ниже. Короче, задача была не из лёгких. А ещё представьте себе толпы жаждущих приобрести билеты и знающих, как это делать, да ещё спешащих куда-то, узкое пространство парижского метро, сильнейший сквозняк, практически несусветная грязь, и дети, каждую секунду норовящие куда-то улизнуть…

Мы со всем справились и безошибочно добрались до Диснейленда, правда, не без помощи парижан. Вот только тех, кто может что-то подсказать вне привычного им маршрута, найти не просто. И всё же такие нашлись. Сын Саша очень радовался. Он впервые был в метро. И впервые перед тем как в него спуститься, увидел возвышающуюся над домами и уходящую вершиной в снежно-дождливую пелену Эйфелеву башню.

Диснейленд, кто не знает, находится сильно за городом. Там было и холоднее, и снег валил хлопьями. Из всех многочисленных, я бы сказал, бессчётных касс работало всего три. И разумеется, была очередь. Людей хоть и было в десятки раз меньше, чем обычно, но всё же оказалось немало. Из-за погоды были закрыты почти все основные аттракционы. Снега же нападало так много, что перемещаться по улочкам и мостикам парка аттракционов уже было сродни аттракциону. Многие обматывали ноги полиэтиленовыми пакетами. Но никакие меры предосторожности не спасли нашу обувь от очень быстрого и полного промокания.

Странно и совершенно необъяснимо, почему работали открытые карусели, а многие развлечения, находящиеся под крышей или устроенные как закрытые лабиринты, были закрыты. Работники Диснейленда не знали, какие аттракционы открыты, а какие нет. И выяснить это можно было только экспериментальным путём. То есть нужно было идти, утопая в мокром снегу, и узнавать на месте. А это не маленькие расстояния. Утверждения о том, что к двадцатилетию парижского Диснейленда значительно улучшился сервис, а главное – еда в местных забегаловках, – наглая ложь. Если соберётесь в Диснейленд, берите еду с собой. Нигде в мире вы не найдёте столь дорогой и отвратительной дряни, как в Диснейленде. И если у вас не будет с собой ничего, вам придётся её есть и кормить этим своих детей. К тому же вы убьёте на это массу времени. Летом и в каникулы в Диснейленде толпы и очереди, а когда были мы, людей было мало, но в заведениях, где стоит десять-пятнадцать касс, работало не больше одной. Давно мне не приходилось стоять в таких длинных, а главное – медленных очередях, к тому же за такой дрянью, по сравнению с которой «Макдоналдс» – чудо высокой и полезной еды…

За два часа до закрытия парка французы стали закрывать аттракционы и павильоны, запуская при этом людей в парки, где продолжали работать только магазины и кафе. Дети недоумевали, многие плакали… В полшестого, мокрые, замёрзшие, голодные, исходившие всё вдоль и поперёк, но попавшие всего на четыре-пять каруселей и других развлечений, мы двинулись в сторону метро.

Дети всё равно были счастливы и уходить не хотели. Это поразительно… Поэтому им был обещан на следующий день второй поход туда же.

Следующий день был без снега, зато с ливнем. Кое-что работало из того, что было закрыто накануне. Но в целом всё то же самое и так же мокро. Однако мы запаслись едой и напитками. Были куплены герои мультфильмов и прочая бесценная ерунда (бесценная для детей, а для родителей довольно дорогая – в Диснейленде всё совсем не дёшево). Дети опять были счастливы. А у нас всё равно было хорошее настроение, потому что наблюдать счастливых детей – это радость, которую не с чем сравнить.

Оставался ещё один день и вечер в Париже, пасмурный, сухой, невероятно приятный. И хоть Париж был чудовищно замусорен и неубран после снегопадов, нам с трудом удалось просушить после снега обувь и отмыть её после жуткой грязи в метро… Всё равно свежие круассаны, особый запах парижского кофе, сказочно вкусные эклеры и пирожные в кондитерской «Ля Каретт» на Трокадеро, бокал белого вина – чтобы не забывать, что мы во Франции… – вернули нас в Париж, по которому скучаешь и которого ждёшь, намечая поездку в этот город. И вот в этом знаменитом и любимом кафе меня накрыл шум голосов – и музыка этого шума.

Я встретился с несколькими людьми, которые давно в Париже живут, с теми, кто там часто и подолгу бывает. Многие ворчат, что Париж не просто не тот – он совершенно не тот, что был ещё недавно. Что Париж из некогда приятно-пёстрого стал совсем арабско-чёрным, что Париж, особенно зимой, грязен и неуютен и что его метро омерзительно… Я и сам готов был поддержать такие разговоры, особенно после первого нашего дня в Париже…

Но я сидел в «Ля Каретт» и наблюдал, как заходят, почти забегают, в это кафе парижанки. Они забегают, беспрерывно что-то говоря. Садятся, не прекращая ни на секунду беседы, не глядя в меню, быстро заказывают привычное. Перебивая друг друга, едят то, что им принесли, кажется, вовсе не замечая вкуса. Так же быстро пьют вино, воду и кофе… И, не в силах прервать разговор, одеваются и уходят, растворяясь в великом городе. И таких парижанок много, они в каждом кафе, каждый день…

Или три парижанина небольшого роста, хорошо за сорок, с тонкими руками, ногами и обязательно с небольшим пузцом, в мягких вельветовых светло-коричневых или тёмно-зелёных брюках, мягких пиджаках или пальто, с неизменными шарфами и чуть красноватыми, оттого что пришли с холода, носами. Раньше они беспрерывно в кафе курили, но теперь это нельзя. И они покорно не курят, только изредка выходят подымить на улицу. И вот в этой троице обязательно один что-то рассказывает, а двое других слушают, один внимательно, другой – рассеянно. И такие тоже в каждом кафе, каждый день.