Андрей Диченко - Культ сала

Через несколько секунд пионеры вошли в одну из стен, и вновь установилась гробовая тишина…

— Их мир отстает от твоего ровно на восемь минут. Ровно на столько, сколько ты здесь находишься. Иди, Лена, ты не успеешь догнать свое время.

— Где же я? — спросила Лена, совершенно не понимая взрослые слова маленькой Ангелины.

— Между мирами, — ответила раздраженная девочка и, повысив свой детский голос, продолжила: — А теперь, уходи, я тебе сказала! Тебя ждут там, а не здесь… — в словах Ангелины звучало непринужденное отчаяние. — Уходи, Лена, там тебя ждут.

И в этот момент Лена очень сильно испугалась и сделала два шага назад. Ей стало казаться, что место это ей ничего хорошего не несет, что нужно бежать отсюда как можно быстрей. Куда угодно — только бы не оставаться здесь.

Она сделала еще два шага, потом резко развернулась и попыталась бежать. Но не смогла. Она лежала, и ее глаза резал яркий свет. Потом она почувствовала какой-то поток, даже спазм, поднимающийся от живота к груди и выше… И тут же из ее рта потекли рвотные массы, нежно покрывающие ее лицо выше подбородка и по краям губ в цвета блевотины. Ее держали за руки, разговаривать она не могла, так как что-то во рту мешало сомкнуть зубы. Она закричала, испугавшись каких-то мечущихся голов и звуков над нею.

— Откачали? — спросила одна голова, повернувшись куда-то назад.

— Да. Жить будет, по-видимому, если опять не нажрется таблеток, — он продолжал еще о чем-то говорить, но Лена их не слушала.

Она откинула назад свою тяжелую голову. Тяжелую из-за тех мыслей, которые погружали ее в состояние, близкое к душевной агонии. На фоне этого белого яркого света проносилась вся боль жизни, которая выплескивалась из нее в виде рвоты и еще чего-то.

Она находилась в палате реанимации и, по всей видимости, не умерла, как хотела.

— Год Рождения?

— 1988. Ей сегодня восемнадцать.

— Ни фига себе… Чего это она так…

— Изнасилование. Психологический шок. В отчете так и напишем…

Потом голоса врачей за дверью палаты утихли, и Лена погрузилась в состояние прострации и забвенческого сна.

Мясной павильон, как всегда, пестрил красным цветом, блестящими лицами продавцов и цветными авоськами придирчивых покупателей. Тут и там раздавались голоса: «Свинина!.. Говядина!..Чистые вырезки!..»

Макар шел медленным шагом, подолгу осматривая каждую торговую точку, вглядываясь в лицо каждого продавца. Он подходил к прилавку, брал кроваво-красный кусок и, поднеся к лицу, глубоко вдыхал в себя его сырой запах, создающий впечатление смеси крови и металла. Потом он клал кусок обратно, скрываясь от недоумевающих глаз торговца в толпе таких же, как и он, покупателей. Хотя не совсем таких же… Эти люди просто ходили туда-сюда, выбирая какой попало кусок. Но Макар знал особый, сакральный толк во всем этом…

Он подходил к самому крайнему лотку, наполненному салом: копченым, соленым, вяленым и, конечно же, сырым… За прилавком стояла молоденькая пухленькая девочка с бледным неприметным личиком и обкусанными матовыми ногтями. Она писала дешевой пластмассовой ручкой что-то у себя в тетрадке, запачканной мясными соками и жирными пятнами.

Макар нагибается над сырым салом, закрывает глаза, и, когда кончик его веснушчатого носа чуть ли не касается белой жирной массы, он глубоко, даже жадно втягивает носом аромат. И тут же ртом произносит сладострастное: «О-о-о!» — ноги его подкашиваются, глаза закатываются, плоский лоб тут же покрывается легкой испариной. Но парень все же удерживает равновесие.

— Ну чаво, хлопец? Не ходи далече, покупай тут! — с улыбкой на лице сказала девица, ничуть не удивившаяся странному поведению Макара. — Лепшия шматки: будешь кушать, а я тубе пальчики облизывать! — неумело и как-то натянуто продекламировала она.

Макар судорожно закивал головой, свободной рукой убирая с лица мешающие черные волосы…

— Дайте мне пять килограммов сала! Только сырого! — жадно, с тревогой в голосе произнес он и трясущейся рукой подал плетеную авоську. Стоящие вокруг люди искоса посмотрели на Макара, но ему не было до них дела. Люди пройдут, забыв о нем, а вот сало будет ждать того момента, когда Макар заберет его с собой.

Продавщица что-то высчитала на калькуляторе, взвесила товар на старых синих весах, собранных где-то в шестидесятых годах двадцатого столетия. Макар молча протянул ей несколько крупных купюр в обмен на долгожданные куски свинины.

Он резко выхватил авоську и, прижав ее обеими руками к своей груди, понесся прочь с этого мясного павильона. Он сшиб по дороге одну женщину и едва не задавил мальчика в дешевой болоньевой куртке.

Выбежав за дверь, он резко остановился и внимательно осмотрелся по сторонам. Затем его ноги незамедлительно стали двигаться и понеслись в глубину дворов, полных раздолбанных детских площадок и высоких бесформенных панельных домов, знавших когда-то лучшие времена.

Макар буквально влетел в один из темных подъездов. Пот заливал глаза, но Макар терпел, сильнее прижимая куски сала к своей груди. Вскоре он забежал на какой-то из этажей и четыре раза постучал в дверь, обитую коричневым в заплатках дермантином с заклепками. Послышалось мешканье и быстрое топанье босых ног по деревянному полу. Лязгнул железом механизм замка, и в дверном проеме показалась тощая фигура девушки лет девятнадцати с большими выпученными глазами. Она спросила абсолютно сухим голосом:

— Ты принес его?

В ответ Макар тут же забежал и, споткнувшись о старый кожаный ботинок, валяющийся в прихожей, расстелился на полу. Куски сала вывалились из авоськи и заскользили по грязному почерневшему ковровому покрытию. Макар задергался в конвульсиях, будто бы ему отрубили конечность, издавая хриплые звуки. Девушка нагнулась, взяла один из кусков, приложила к лицу и с закрытыми глазами стала потихоньку, словно кошка, обнюхивать.

— Прекрасно… — произнесла она шепотом, — прекрасно!!! — уже вскрикнула, забегая вприпрыжку в одну из комнат, оформленную на типичный советский манер, как и вся квартира: пол из коричневого дерева, пожелтевшие обои и простенькая люстра, свет которой поглощался квадратным платяным шкафом производства ГДР.

Макар поднялся, собрал лежащие на полу сочные куски сала. Сильно болело колено, и он, прихрамывая, зашел на кухню. Там его ждали еще несколько человек: всего — три девушки и два парня. Их едкие взгляды были устремлены на Макара, точнее, на то, что он держал в руках.

— Сало!.. — сказал один из парней, протягивая руки.

— Сало!!! — подхватили хором все остальные и тоже потянулись к Макару. Они встали на четвереньки и, облизываясь алыми языками, принялись разбирать каждый по куску. Девушка, впустившая в квартиру Макара, вскоре принесла большую алюминиевую кастрюлю и полотняный мешок, доверху набитый салом.