Андрей Диченко - Аномалии.INFERNO

— Вот же, блин… — произнес Сергей, родившийся в эпоху застоя и закончивший школу в славные перестроечные времена. Ему грех было не догадаться, что перед ним очередной сокрытый эпизод из кровавой эпопеи сталинских репрессий.

Внезапно Сергей замер от ужаса. На него легонько подул ветер, неизвестно откуда здесь взявшийся, а из углов стали доноситься слова известной, но давно забытой песенки:

Сергей принялся суматошно светить фонарем, всем телом ощущая, как звук отражается от стен и то усиливается, то затихает. И едва свет достигал противоположной стены, как он видел в тусклом свечении груды человеческих трупов, вероятно сваленным в единую кучу бравыми сотрудниками служб государственной безопасности.

— Чертовщина какая-то! — произнес вслух Сергей и услышал свое же эхо: «Чертовщина, чертовщина, чертовщина…» Побледневший, он полез обратно и уже думал о том, что делать дальше. Конечно, следовало бы вызвать врачей, милицию или какую-нибудь другую службу. Но первым делом он подумал бросить сейчас работу и сходить в церковь, что располагалась как-раз неподалеку на Немиге.

Выйдя в центральное из обнаруженных помещений, он вновь наткнулся на уже знакомый ему бюст Сталина. Сергей подошел к памятнику и с отвращением плюнул прямо на голову отцу народов.

И вот тут нечисть взяла верх: после опрометчивого плевка земля под ногами Сергея начала ходить ходуном, будто внезапное землетрясение охватило белорусскую столицу. Сергей, напуганный происходящим, не знал, что ему делать. Внезапно из земли показалась костлявая рука и пальцами схватила рабочего за ногу. Плотников от страха закричал, но не растерялся. Второй ногой он ударил по ожившей кости, и та, хрустнув, замерла. Шум, как в следующие секунды он понял, исходил из двух замурованных комнат, из проходов, в которые вылетали по одному кирпичи. Из образовавшихся отверстий вылазили руки живых мертвецов, тянувшиеся к свету. Увлекшись осыпающимися стенами, Сергей пропустил то, как из проделанной им же дыры на него двинулось несколько зомби. Когда он заметил это стремительное наступление — было уже поздно. Живые мертвецы схватили его и принялись рвать одежду. В панике Сергей уронил фонарь, который тут же погас. Последнее, что он успел увидеть — был красный галстук на иссохшей шее одного из оживших пионеров. На крики в подвале никто не обратил внимания только по той простой причине, что монолитные бетонные стены плохо пропускали звук. Разобравшись с любопытным строителем, орды восставших из подземелий Оперного театра двинулись по коридорам к поверхности города Минска — мстить за осквернение поводыря коммунистических мечтаний.

Рецепторы Сергея были напряжены — понять это можно было хотя бы по тому, как он сидел: весь съежившийся, взгляд разбросан. Блестящий смазанный пистолет Макарова был крепко сжат в руке. Он почти не обращал внимания на Таню, которая сейчас находилась в далеких мирах сновидений. Каждый раз, когда поезд то легонько притормаживал, то вновь набирал скорость, физическое тело Сергея вздрагивало, готовое в любой момент нанести смертельный удар по предполагаемому противнику.

Удерживая табельное оружие в руке и пытаясь в его скудной отражательной способности различать контуры своего развитых мышц, он задумывался о том, сможет ли этот «пистолетик», неспособный толком ранить человека, убить порождение темных сил, коими, по идее, должны быть под завязку набиты станции.

Поезд резко начал тормозить, отчего молодые тела двух присутствующих живых существ резко подались вперед.

— Ну все… — произнес Сергей, поправив краповый берет и крепко сдав оружие двумя руками. Таня, чье сознание было захвачено мистериями грядущего ужаса, сидела и молчала, вжавшись в угол и одной рукой держа за локоть Сергея — ее последнюю надежду на спасение.

«Станция „Авеню 666“», — произнес все тот же пугающий голос. Перед глазами Сергея открывался пейзаж мрачной станции, видимый из частично выбитых окон заколдованного электропоезда. Боец был готов к тому, что монолитная станция выглядела пустой, но вся эта нежить обнаруживала себя уже после того, как двери неподвластного адским силам поезда откроются. В следующую секунду у Сергея промелькнула мысль: увидят ли их эти вонючие твари, если они будут находиться за стеклом?

Сергей приготовил пистолет, встав около двери. Поезд почти остановился, и парень смог получше разглядеть интерьер раскинувшейся перед ним станции. В этот раз подземное пространство представляло собой просторную площадку, сделанную из грубого металла. Сергею эта платформа чем-то напоминала помещения старых советских заводов, находившихся ныне в запустении. В центре площадки было небольшое возвышение, а на нем — каморка с обтекаемыми углами, по всей видимости, нечто, похожее на газетный ларек. В общих чертах, станция была абсолютно пустынной и лишенной всяческих архитектурных изысков.

Как только двери открылись, волна смрадного воздуха захлестнула вагон. На станции не было никого, кто бы мог двигаться. Вся платформа была заполнена трупами солдат в странной серой форме. Точнее, то, что покоилось на платформе скорее можно было назвать скелетами, рядом с черепами которых покоились треснувшие каски, а поломанные белые ребра покрывали драные и изъеденные старостью кители и шинели. Слегка прищурившись, Сергей различил на форме одного из трупов символику из двух молний и черепа. Несомненно, станция была заполнена трупами солдат фашистской Германии, неизвестно как оказавшихся здесь. Слегка ободрившись, он высунул голову и увидел, как из окна газетного ларька, расположившегося по центру станции, торчал повешенный за ремень от автомата немецкий офицер. Всюду рядом со скелетами валялись ржавые и непригодные для стрельбы MP-40. Но прямо под ногами Сергея, у входа в вагон, валялась противопехотная граната, выглядевшая нетронутой.

«Осторожно, двери закрываются, следующая станция „Сквер Армагеддона“» — пока зловещий голос, записанный на пленку, произносил эти слова, Сергей изловчился выхватить гранату, наплевав на все осторожности.

Двери закрылись и поезд поехал дальше.

— Что это было? — спросила Таня, тоже прекрасно видевшая платформу.

— Трупы немецких солдат… — ответил Сергей, разглядывая гранату, изготовленную в сорок пятом году. Как раз в то время, когда война подошла к концу и мистический Третий Рейх делал последние отчаянные рывки, чтобы хоть как-то замедлить продвижение пятигранной звезды на их, как им казалось, священные земли.