Андрей Диченко - Аномалии.INFERNO

Затем боец встал и пнул связанного на полу манекена.

— Этого живым взяли, — сказал он и отшвырнул в сторону лежащую рядом мантию.

Ганс, конечно же, жалел, что упустили их главного. Он присел на корточки и посмотрел в лицо манекену, которое не выражало чувств. Быть может, эти создания не знали страха, быть может, наоборот, тонко его чувствовали. Ганс не стал ничего говорить. Из нагрудного кармана своего пальто он достал шприц и, наклонив голову вправо, уколол себя в сонную артерию. Забрав из нее немного крови, он опять посмотрел на неподвижного манекена.

— Прощай, дорогой! Скоро мы и до вашего мальчика доберемся… — произнес ИВЧ-фашист в шляпе и всадил шприц со своей кровью в манекен.

Тот, не издав ни звука, через несколько секунд начал светиться, а после и вообще растворился в воздухе, перейдя из неживого существования на земле в метафизический абсолют.

[оператор для Центрального Процессора:

Ликвидировать подсистему электронной оппозиции

Центральный Процессор: команда принята. Приступаю.]

Внезапно рты оскверненных бюстов Хрущева открылись, и из темных отверстий начал выделяться газ. Ганс и остальные его соратники не успели ничего предпринять, уснув через несколько секунд мирным сном, так и не услышав грохота, который через несколько секунд охватил всю столицу.

Львович поднялся по лестнице и нажал на красную кнопку пластмассового выключателя, местами подклеенного ПВА и обработанного синей изолентой, которая была жутким дефицитом в далекие советские времена, а нынче почти цельные мотки ее валялись в кучах строительного мусора, которые день ото дня привозили сюда грузовики, покинув лес бесчисленных столичных новостроек.

Сперва из люка показалась седая, с залысинами голова Львовича. Он осторожно осмотрелся, вдыхая ноздрями спертый воздух свалки, который в бункере приобретал немного иной аромат. Львович сердцем чувствовал что-то неладное, однако разум, долгие годы преобладавший над чувствами, выдвигал свои варианты: мол, именно в этих числах в рабских квартирках обывателей включается отопление, что может нарушить работу изношенного трансформатора, собранного из остатков человеческой и промышленной жизнедеятельности.

Встав во весь рост и поправив лямки рюкзака, он неспешно пошел к металлической коробке, где, по всей видимости, и крылась неисправность.

Когда он подошел к будке, защищенной тонким слоем металла, то на свое удивление заметил, что замок был кем-то нагло сбит. А это означало лишь одно: кто-то его взломал с целью помешать великой миссии! Львович обернулся по сторонам, но вокруг не было ни души. Быть может, это одинокие бомжи здесь рыскали в поисках цветных металлов? Но все его иллюзии разбились на мелкие кусочки отдельных мысленных операций после того, как он открыл дверцы детища ГОЭЛРО: перед ним предстало нечто поистине невероятное. По катушкам стекала плазма зеленого цвета. Что это такое, он понять так и не смог, так как на плечо изобретателя легла чья-то тяжелая рука. Львович резко обернулся и оттолкнул от себя человека, облаченного в черный балахон, лица которого разобрать было невозможно из-за надвинутого на него капюшона. Человек упал на свою пятую точку, и Львович резко выхватил пистолет, который был добросовестно смазан, но никогда не применялся по своему назначению. Во второй раз за последнюю минуту Львович обомлел, когда с упавшего на мусор человека слетел капюшон.

Это оказался вовсе не человек. Безликий манекен смотрел на него прозрачными искусственными глазами, либо существо, вообще, было лишено чувства зрения в человеческом понимании. Не дожидаясь каких-либо разъяснений, в силу важности исторического момента, Львович несколько раз нажал на курок, плечом и телом ощущая отдачу старенького, но верного оружия. Из дырок, образованных на балахоне, потекла ручьями зеленая плазма, природу которой Львович уже подсознательно хотел изучить, но рационально на текущий момент объяснить не мог.

Последователи культа к такой реакции не были готовы. Второй приверженец Святого Початка в это время находился за трансформатором и абсолютно бесшумно, словно передвигаясь по воздуху, подошел к ученому со спины и ударил локтем по затылку. Львович упал, так и не поняв, что произошло. Лежа на утрамбованном мусоре, он сейчас видел странные картинки, как миллионы кукурузных початков в один момент вдруг стали передатчиками, наведенными через первые советские спутники в глубины космоса. «Какие-то маяки», — пробурчал Львович сквозь бессознательную дрему.

— Во имя Святого Початка, прощай брат! Созидание и суицид есть наше спасение! — произнес избегший кары последователь и направил нечто похожее на фен на истекающего зеленой плазмой собрата.

Затем он включил прибор, и аппарат заработал как своеобразный фен: единственным его отличием было то, что он всасывал в себя воздушные массы, и вскоре сначала капли зеленой плазмы, а потом и сплошные ее ручьи, как вода из поливочного шланга, начали перемещаться в отверстие. Через несколько секунд живая энергия покинула манекен, и от него остался лишь черный балахон. Вероятно, ему было суждено остаться здесь — в отличие от Львовича, который в данный момент был нужен оставшемуся в живых последователю.

Манекен взвалил ученого за спину и с этой ношей направился к замаскированному люку бункера. Шаги его были легкими, словно шел он по воздуху, и никакая гравитация и агрессивные осенние ветра не могли ему помешать.

Словно неся матрац, он спустился по лестнице с телом Львовича. Люк за ними захлопнулся, и через несколько минут изобретатель уже лежал на металлической кровати, пока последователь сидел за консолью и менял какие-то координаты. Послушный мозг Бобика беспрекословно ему подчинялся, даже не подозревая о том, что его гениального хозяина сейчас нет на рабочем месте и кто-то другой вносит коррективы в работу громадной машины по созданию черных дыр.

Когда Львович открыл глаза, перед ним стоял служитель Святого Початка с надетым на голову капюшоном. За доли секунды в голове ученого пронеслась последовательность последних событий, и он подскочил и присел на краю кровати.

— Кто ты такой, твою мать? — сказал Львович, приложив ладонь к ноющему затылку.

— У нас, во имя Святого Початка, нету матери. У нас, во имя Святого Початка, есть Святой Початок, — абсолютно твердым, как будто запрограммированным голосом произнес последователь культа. Львович не видел его глаза, однако чувствовал странный взгляд этого существа.

— И что вам, вашу мать, надо в моей лаборатории? — со злобой произнес изобретатель. Правой рукой он хотел нащупать пистолет, но тот, по всей видимости, остался лежать возле трансформатора, теперь исправно работающего. Плазма либо улетучилась, либо была предназначена для временных диверсий, связанных с электроснабжением.