Андрей Диченко - Минское небо

Олеся допила остатки чая, зашла в туалет, а потом направилась в прихожую. Черные осенние сапоги с мехом на голенях надеты, и можно выходить на улицу.

Порывшись в ключах, она открыла входную дверь, ее встретил подъезд и несколько пустых бутылок из-под водки возле мусоропровода, по краям которого красовалась засохшая блевотина. Олеся не стала долго любоваться апокалиптическим пейзажем и пошла вниз по ступенькам. На первом этаже она заглянула в разбитый почтовый ящик. Никаких писем. А она все ждала чего-то, ждала, что некий таинственный незнакомец предложит ей встретиться, и они будут гулять по Немиге и улыбаться друг другу. Он будет рассказывать пошлые анекдоты, а она будет краснеть и хихикать про себя…

Возле самого выхода на улицу лежал алкаш, подпирая своим грязным животным телом дверь. От него воняло падалью, да и сам его внешний вид напоминал об инопланетном вторжении. Олеся замерла на месте, не зная, что ей делать. Брать руками его и оттаскивать, чтобы пройти, ей было просто страшно. Высохшая лужа под ним говорила, что он еще и сходил под себя.

— Мужчина, просыпайтесь… — произнесла неуверенным голосом Олеся. Никакой реакции бомж не подавал. Он лишь лежал неподвижно, и сразу можно было подумать, что он вообще мертвый. Но, присмотревшись, Олеся заметила, как медленно, но циклично вздымаются серые тряпки, в которые он укутан.

Простояв еще с полминуты, Олеся услышала шаги в подъезде, отдающие эхом. Она обернулась, и вскоре перед ней предстал ее сосед средних лет, который выгуливал собаку дворовой породы. Собака завиляла хвостом, увидев Олесю, и, кажется, улыбнулась.

— Вот те на: Семеныч опять нажрался… — произнес сосед и, не стыдясь, пнул ногой алкаша. Тот так же бесчувственно свалился на пол, не подав признаков жизни. Мужик с оглядывающейся на Олесю собакой вышел из подъезда, хлопнув дверью. Олеся пошла за ним.

Вдохнув уличного воздуха, Олеся легкой походкой по тротуару двинулась к остановке. Было еще рано, и она надеялась застать один из первых утренних троллейбусов. На улице не было ни души, за исключением гуляющего с собакой парня. Пройдя мимо нескольких панельных домов, Олеся увидела остановку, освещенную еще горящим фонарем, который выключат вместе со всем минским освещением через считанные минуты. Остановка пустела, даже обшитый белым пластиком ларек, в котором вся их квартира покупала сигареты, был закрыт. А Олеся хотела курить, она представляла, как серый дым с терпким ароматом заполняет ее легкие, потом выходит изо рта и растворяется в призрачном воздухе на фоне свинцового неба.

Она села на металлическую холодную скамейку, не задумываясь о том, что это может быть вредно для ее здоровья. Слева от ларька висело расписание троллейбусов, и по подсчетам Олеси тралика ждать придется около 10 минут.

Сине-белый, словно милицейская машина, троллейбус медленно и лениво подкатил к остановке, и Олеся запрыгнула в него. Сразу же за спиной закрылись двери, и без объявления остановки транспорт покатился дальше мимо минских улиц и переулков.

Еще двадцать минут, и она будет рядом с университетом — там ее будут ждать прочие студенты. И они в составе волонтерской организации поедут в детский дом на автобусе…

Площадь Независимости оказалась вся в тумане. В его непроходимой вязкой глуши виднелись лишь огни несущихся по проспекту машин. От педагогического университета остались лишь очертания; домов, что были чуть дальше, не было видно вообще. Пройдя через переход к площади, Олеся увидела Дом правительства с метающимися, словно в воронке, птицами над его крышей. Рядом со входом в университет было пусто, но пройдет еще какое-то время, и вокруг будут десятки студентов — перебегать из корпуса в корпус, курить и просто дышать свежим воздухом. А сейчас здесь стояла только ее одногруппница Алена, пришедшая на это место, вероятно, самая первая. Она переступала с одной ноги на другую, оглядываясь по сторонам в поисках знакомых лиц. Увидев Олесю, она улыбнулась.

— Привет, как дела? — спросила Олеся первая.

— Да нормально, вроде, спать хочу… — Олеся в ответ кивнула головой, полностью солидарная с Аленой.

— Пошли покурим… — предложила та, собрав свои русые волосы в хвост и тут же распустив. Для нее это было все равно что потянуться с утра и попытаться избавиться от навязчивого сонного состояния.

Олеся кивнула головой, и они вдвоем пошли в одинокую и пустую курилку, пол которой еще не был закидан бычками с утра…

Выкрашенные в зеленый цвет стены были усеяны темными точками затушенных сигарет. Синего цвета мусорные ведра на серой плитке, набитые бычками и пустыми пластиковыми бутылками, стояли возле каждого угла, и на расстоянии метра от каждого вразброску валялись пустые пачки из-под сигарет.

— Куда мы сегодня едем? — спросила Олеся, затянувшись и закрыв глаза.

— В Станьково — там детский дом находится, — Алена глубоко вдохнула воздух с ароматом табака, насыщая кислородом суженные сосуды головного мозга.

— А где это находится? — Олеся плохо представляла, что находится за пределами Минска и областных городов, и, даже если бы Алена ответила ей правильно, она вряд ли бы запомнила. А все по одной простой причине: ей это не было нужно, ее никоим образом не волновала география, несмотря на осуществление модной тенденции получить высшее образование.

— А кто его знает. Знаю, что на Институте культуры на электричку сядем, а куда поедем и где выйдем, это за нас уже решено… — Алена плюнула на серую плитку и кинула незатушенную сигарету в сторону синей вафельной мусорки. Сигарета ударилась о стенку ведра и упала на асфальт, продолжая тлеть и испускать густой дым синего оттенка…

Вслед за Аленой докурила Олеся, и они решили войти в здание университета, где, вероятно, уже собралось большинство волонтеров.

В университете было так же пусто, как и на остановке ранним утром. Только техничка мирно дремала в своей кабинке возле входа.

Возле 500-ой аудитории собирались студенты, и через двадцать минут вся команда была в полном составе. И дружно, гуськом все двинулись в подземку: одна станция, электричка — и путь длинною в один час до Станьково. А там — дети, в надежде увидеть нечто большее, чем четыре монолитные стены.

Зайдя в полупустой вагон метрополитена, студенты своей болтовней внесли в него хоть какие-то элементы жизни. В большинстве своем люди в вагоне дремали. Шум электропоезда в метро глушил слова, и казалось, что ничего кроме этого шума не существует, что поезд несется сам по себе, без машиниста и станций, что так будет вечно: бесконечный путь по подземным коридорам Минска.

«Станцыя „Інстытут культуры“. Канцавая. Поезд далей не ідзе. Калі ласка, пакиньце вагоны», — из хрипящих динамиков послышался мужской голос, записанный на магнитофонную ленту. Вагон плавно остановился, но, несмотря на это, многие телом подались вперед, не желая мириться с законами физики. «А что будет, если остаться ехать дальше?» — подумала Олеся.