Джон О`Фаррелл - Мужчина, который забыл свою жену

Дилли — безусловно, самая очаровательная и восхитительная двенадцатилетняя девочка в мире — радостно вспыхивала, когда взрослые один за другим сообщали, как она выросла. Джейми пунцово краснел, когда спрашивали, есть ли у него подружка, даже если вопрос звучал уже в одиннадцатый раз. Ответ: «Нет, я храню себя для Мисс Совершенство» — заслужил одобрительный хохоток пожилых родственников; впрочем, продолжение не вызвало такого восторга: «Или для Мистера Совершенство, уж как получится, пока не определился с ориентацией». Но пёс уж точно дал себе волю, получив поддержку нашего забавного соседа, который беззастенчиво пичкал его куриными палочками и сосисками в тесте. Вуди ещё никогда не чувствовал себя таким свободным: «Да, это подлинный я! Да, я обожаю еду! Это грех? Я должен стыдиться своей любви и не осмеливаться произнести её имя? Но нет — вот он я! Я — гурман! Обжора! Я прожорлив и горжусь этим — привыкайте!»

Рон танцевал со своей обворожительной дочерью, а Джин с гордостью наблюдала за ними. Когда же шампанское заиграло в её венах, она внезапно разразилась слезами радости при виде такой светлой любви между двумя самыми главными людьми в её жизни.

— Он всегда великолепно танцевал, — всхлипывала она. — И всегда был таким чудесным мужем. Как же я счастлива с ним, как счастлива…

Я чуть не подавился куриной косточкой.

Настало время официальной церемонии. Гэри повел собравшихся к специально сооруженному для такого случая деревянному помосту. Полтора десятилетия назад мы с Мэдди дали друг другу клятвы перед муниципальным чиновником и пожилыми родственницами в шляпках. Мы поклялись «отныне и навеки, в радости и в горе, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, любить и почитать, пока смерть не разлучит нас». Поразмыслив, мы вынуждены были признать, что питали несколько завышенные ожидания и для первого раза, наверное, не следовало так задирать планку. «Этим кольцом я немножко обручаю тебя. Я почитаю тебя своим телом, даже если отвергаю мерзкой привычкой оставлять в биде остриженные ногти. Я разделяю с тобой все свои ценности, кроме большого альбома по истории ню, который, как я наивно полагаю, ты никогда не найдешь в коробке на чердаке».

На «повторной» церемонии мы решили, что должны вновь дать публичные клятвы друг другу, но на этот раз отредактированные и более реалистичные. Эти обеты были разработаны для более зрелых пар, не имеющих иллюзий относительно компромиссов и периодических разочарований, сопровождающих долгую совместную жизнь. «Обещаю иногда делать вид, что слушаю тебя, хотя на самом деле голова моя занята абсолютно другим; обещаю любить тебя ежедневной, привычной, дружеской любовью и не ждать пылких уверений в верности, с цветами, конфетами и дебильными любовными сонетами каждые пять минут». И ещё «обещаю терпеть твои недостатки и перепады настроения, как ты терпишь мои, но не считать это оправданием, когда меня застукают за поиском имён старых подружек в Гугле».

Приветственные крики и аплодисменты потрясли сад, когда звёзды шоу вышли из кухонной двери на помост. Гэри, наряженный почему-то епископом (или Папой — не разберешь), успокоил толпу и ещё раз напомнил гостям, по какому, собственно, поводу они здесь собрались.

— Сегодня Воган и Мэдди сделали тот самый шаг, о котором многие из нас часто задумываются, но так и не находят в себе мужества совершить, и расторгли свой брак.

Очередной взрыв ликования в подвыпившей толпе. Я разглядывал доброжелательные лица и чувствовал, как постепенно покрываюсь потом в своём тесном арендованном костюме.

— Мэдди и Воган благодарны тем из вас, кто почтил своим присутствием их свадьбу пятнадцать лет назад. Сегодня они считают своим моральным долгом вернуть чудесные подарки, что вы вручили им в тот знаменательный день.

Несколько разрозненных выкриков «Позор!» и одинокий голос: «Они что, выкупили их обратно на eBay?»

— …А именно, — продолжал Гэри, — так и не открытую банку икры розовой форели, срок годности которой истек ещё в прошлом тысячелетии. Марк и Елена, с тяжелым сердцем они возвращают подаренный вами обеденный сервиз из двадцати двух предметов, который после одного особенно жаркого спора превратился в сервиз из девяноста двух предметов.

Несколько нервный смех: аудитория не уверена, уместно ли припоминать печальные моменты семейного прошлого на радостной разводной вечеринке.

— Пит и Кейт, вам возвращаются шесть хрустальных винных бокалов, впрочем, сейчас это одиннадцать винных бокалов, поскольку Мэдди и Воган заправляются на той же станции, что и вы.

Эту шутку смогли оценить гости, помнившие бесконечные акции автозаправок, выдававших призовые бокалы. Но Дилли хохотала вместе со всеми, пусть и не имела ни малейшего представления, о чем толкует Гэри.

А Гэри на полную катушку воспользовался шансом обрушить на аудиторию весь свой запас острот. Я вскоре перестал улавливать смысл слов, хотя прекрасно всё слышал. В нужных местах я хихикал вместе с остальными, но сознание регистрировало сотни других деталей: отстранённый интерес, с которым Джейми разглядывал этих забавных взрослых; узел на верёвке, поддерживающей шатер; след самолёта в небе. Я видел друзей, с которыми пришлось заново знакомиться; школьных коллег; соседа в неизменном галстуке, чьё имя, боюсь, никогда не смогу запомнить. И Мадлен — улыбающуюся, с букетом роз, кивающую шуткам Гэри или шутливо негодующую. Прикрыв глаза, я чувствовал солнечное тепло на лице, его сияние проникало сквозь сомкнутые веки, и мелькание разноцветных пятен и спиралей мягко уносило меня далеко отсюда. И внезапно — огромный пласт моего прошлого вломился в пространство праздника, без всякого приглашения цепочка воспоминаний возникла в голове. Я растерянно заморгал, голова кружилась, я почувствовал, что стремительно схожу с ума.

У меня была другая женщина.

Когда мы с Мэдди ещё были вместе, я изменял ей. Я врал про позднюю работу и выходные в Париже. И теперь мне стали известны подробности.

Её звали Иоланда; молоденькая маленькая брюнетка, учительница французского в школе. Она вернулась во Францию, и мы оба решили, что на этом наши отношения должны закончиться. Но целый месяц я тайком встречался с ней после работы, а Мэдди плел что-то про школьные спектакли и совещания. Я был настолько самоуверен, что даже отправился на школьную экскурсию в Париж вместе с Иоландой и пробирался в её номер в отеле, когда остальные засыпали.

Сейчас, после всего случившегося, я стоял здесь рядом с женщиной, которую люблю, и ужасался собственному предательству. Мой роман закрутился в тот период, когда мы с Мэдди уже не могли нормально общаться, уже несколько месяцев у нас не было секса, и мы фактически перестали быть мужем и женой. Но если я считал это достаточным оправданием, почему тогда скрывал эту тайну так глубоко, что она всплыла самой последней из утраченных воспоминаний?