Рустам Ибрагимбеков - Храм воздуха

— Сколько тебе было?

— Пятнадцать, наверное. Или шестнадцать… — Она примеряла платье, разговор происходил в магазине. — По-моему, ничего. Как ты считаешь?

— Мне нравится.

Купив платье и еще много всего, что казалось Гюле необходимым для жизни на новом месте, они отправились домой; Юсиф тащил две большие сумки, набитые до верху покупками.

Гюля ещё раз прошлась по комнатам, подошла к окну, выходящему в сад.

— Я поверить не могу, — она обернулась к Юсифу, который удобно расположился на диване. — Неужели это наш дом, наш сад. И мы будем здесь жить одни. И никто нам не будет мешать.

— Пусть только попробуют, — улыбнулся Юсиф.

— Уже идут, — сказала Гюля.

— Кто?

— Хозяйка с каким-то мужчиной.

— Это Эдик, — Юсиф подошел к окну. — Фотограф.

Эдик, войдя в комнату, вытащил из кармана паспорт и вопросительно посмотрел на Юсифа.

Юсиф кивком показал на деньги — они лежали на столе и были завернуты всё в ту же газету.

— Двести десять тысяч, как договорились.

Эдик взял деньги, подержал в руке, как бы взвешивая, и протянул хозяйке.

— Тетя Клава, сама посчитай.

Та отступила на шаг в испуге.

— Что ты! Что ты! Такие деньги! Сам считай.

— Ну ладно, — Эдик положил деньги на место, — потом вместе посчитаем. Поздравляю от души. Дом хороший. Живите на здоровье, — Эдик с одобрительным интересом поглядывал на Гюлю. — Оформление я беру на себя. Дней через пять получите купчую. Ну, а вообще-то, отметить надо такое событие. Новоселье все-таки.

— Это можно, — встрепенулась тетя Клава, — сейчас накрою.

— А может быть, пойдем куда-нибудь? — спросил Эдик. — Я возьму свою невесту, посидим где-нибудь.

Юсиф посмотрел на Гюлю, предлагая принять решение.

— Ты хотел посмотреть на «Храм воздуха», — неуверенно сказала она.

— Отлично, — Эдик потер руки. — Там как раз новый оркестр. Тетя Клава, одевайся.

— Да я сроду там не была, — категорически отказалась хозяйка.

Эдик посмотрел на часы и взял со стола деньги.

— Вы пока отдыхайте, а часикам к шести будьте готовы, — Пропустив вперед тетю Клаву, Эдик покинул комнату.

— А, может, не пойдем? Зачем нам этот «Храм воздуха»? — сказала Гюля, когда они остались одни. — Посидели бы дома.

— Неудобно, — возразил Юсиф, — договорились уже.

Гюля вздохнула и посмотрела на диван.

— Отдохнуть не мешало бы. Ты вообще не спал.

— Откуда знаешь?

— А я тоже не спала.

Юсиф улыбнулся.

— Правда, не спала. Засыпала ненадолго и сразу проспалась.

— Почему?

— От счастья. — Она обняла его. — Ты знаешь, что этот Джавад с Назой сделал?

— Да.

— Зверь какой-то. Что теперь будет? Я за Эльдара боюсь. Зачем он его ударил? Какой смысл?

— А что он мог сделать? Промолчать?

— Действительно, безвыходное положение, — согласилась Гюля. — Если бы ты видел Назу. Зареванная вся, прямо под корень срезал ногти, скотина, до мяса…

— Бедный Эльдар.

— Если бы ты был там, — Гюля прижалась к Юсифу, — ты бы обязательно за него заступился. Правда?

— По-другому он поступить не мог, — как бы убеждая самого себя, сказал Юсиф, — лучше уж умереть, чем стерпеть такое…

Гюля прижалась к нему ещё крепче.

— Скажи, — спросила она, пряча лицо у него на груди, — а ты меня упрекать не будешь? Потом…

— В чем?

— Ну в том, что я была замужем… сбежала.

— Ты же из-за меня это сделала.

— Все равно. Я точно знаю: это будет висеть над нами. Ты будешь мучиться, что не был моим первым мужчиной.

— Никогда.

— Это тебе сейчас так кажется.

— Я клянусь тебе.

— Не клянись… Я сама такая же. Думаешь, я считаю, что поступила правильно? Нет, конечно. Порядочная женщина так себя не ведет.

— Для меня ты самая порядочная, — сказал Юсиф.

— Это пока.

— Так будет всю мою жизнь.

— Я же знаю, для тебя честь, достоинство, порядочность — самое ценное в жизни.

— Ну, — Юсиф не понимал, куда она клонит.

— Ты же сам только что сказал: лучше умереть, чем так жить.

— Я совсем про другое сказал: есть моменты, когда мужчина должен вести себя достойно, даже если рискует жизнью. Как Эльдар.

— У женщин то же самое. Только вести себя достойно для вас это быть мужественными, а для нас — быть порядочными.

— Это правильно, — согласился Юсиф.

— Ну вот видишь, ты уже соглашаешься, — усмехнулась Гюля. — А что будет дальше? Когда другие начнут говорить.

— Что говорить? — растерянно спросил Юсиф.

— Что ты живешь с чужой женой, неразведенной женщиной.

— Кто это будет говорить?

— Да все вокруг. Люди всегда все знают. Думаешь, Кисловодск — это другой конец света? Следующим летом сюда столько бакинцев понаедет.

— Но ты же разведешься с ним…

— Разведусь, конечно. Это не так просто. Придется поехать в Баку. Судиться. А там-то точно, я для всех — непорядочная… Да я такая и есть. — Гюля поцеловала Юсифа.

— Перестань говорить глупости, — довольно сердито сказал Юсиф.

— Непорядочная, — словно дразня, повторила Гюля и ещё раз его поцеловала, — и ты прекрасно это знаешь.

— Ничего я не знаю.

— Знаешь! — Гюля продолжала целовать Юсифа, — Добился своего… Поломал мне жизнь, а потом бросишь. И женишься на порядочной девушке.

— Никогда этого не будет.

— Будет.

— Не будет, я тебе говорил, я один знаю, какая ты, и мне этого достаточно.

— Ты так меня любишь? — Гюля подняла глаза на Юсифа, и в их мерцающей черноте игриво сочетались ирония и надежда.

— Да.

— И ты меня не бросишь?

— Нет.

— Никогда? И мы много лет будем жить в этом доме?

— Да.

— И у нас будет много детей?

— Десять, — сказал Юсиф.

— А если все будут девочки?

— Ничего, девочки тоже неплохо.

— Но мальчики лучше?

— Лучше.

— Ну тогда будем рожать мальчиков. — Она опять поцеловала его.

— Я, пожалуй, окно закрою, — сказал Юсиф.

— Закрой, — согласилась Гюля.

Прикрыв ставни, Юсиф подошел к Гюле. И пока они привыкали к полутьме, воцарившейся в комнате, тела их казались тенями, сливающимися в единое целое…

В «Храме воздуха» гремела танцевальная музыка — народ, уставший от войны, веселился от души. Сидевший на эстраде оркестр перемежал фокстроты с лезгинкой. И посетители, покинув столы, дружно пускались в пляс.

Эдик и его белокурая невеста Зина не пропускали ни одного танца. Выученная Эдиком Зина вполне прилично танцевала лезгинку.

Юсиф и Гюля с удовольствием наблюдали за танцующими. Время от времени Эдик пытался поднять и их, потом он вдруг притих, перестал танцевать. Юсиф невольно связал это с появлением в зале нескольких парней, которые, по-хозяйски окинув взглядами танцующих, прошли к столу, накрытому для них возле эстрады.

— Я что хочу сказать, может пойдем отсюда? — предложил вдруг Эдик.

Юсиф посмотрел на Гюлю. Она кивком дала понять, что не возражает.