Анатолий Курчаткин - Чудо хождения по водам

В. поднялся на ноги и зашагал к берегу. Взгляды колоритной парочки, чувствовал он, сопровождают его прилипшим банным листом. Хотелось исчезнуть, раствориться в воздухе, чтобы эти двое не могли его видеть, но как это было возможно – раствориться? разве распасться на атомы.

Он шел к тому месту, где, скрытый деревьями, стоял его “Фольксваген”, с усердной старательностью косясь в сторону от глазеющих на него мужчины и женщины, и их появление рядом, когда, оттолкнувшись от воды, вспрыгнул на козырек подмытого берега, оказалось для него неожиданностью – он даже вздрогнул.

Того, что произошло, он не мог себе и представить. Женщина с разбегу, всколыхнувшись всем своим просторным перекормленным телом, рухнула перед ним на колени, и В. в тот же миг ощутил свои ноги в тесном кольце ее сдобных рук.

– Помоги! Помоги! Помоги! – стискивая его ноги, прижимаясь в ним тучной податливой грудью, заблажила она. – Судьба это, помоги! Я еще не хотела, а этот-то мой прямо насел: давай да давай, по утречку, пока никого там! Я его еще даже матом – так не хотела, он чуть не силком меня… и видишь, судьба: чтобы тебя встретить! К тебе вело! Помоги!

О, как она блажила, с какой страстью, с какой требовательной силой… В. вспомнилось, что точно так же стояла перед ним на коленях, обвивая руками его ноги, Угодница – тогда, в приемной директора по связям.

– Вы что, что вы… да встаньте же, отпустите! – В. было неловко, он отпихивал женщину, пытался разомкнуть ее руки, но тщетно: она держала его мертвой хваткой. – Чем помочь… о чем вы… Вы, должно быть, спутали с кем-то…

Выпавший из поля зрения В. спутник женщины дал о себе знать беспощадно-разоблачительным ревом:

– Какое спутали! Ты это! По телевизору тебя… кто не видел! И вчера девка… да так прямо и выдала, что ты! Что ты это ее! Мучилась, операцию делала – без толку, а ты на нее руки – и все! И все, сразу! Что было – нет, прошло! Что там у нее было? Не сказала. Но сразу, сразу! Излечил!

В., перестав выдираться из рук женщины, оглушенно слушал свирепое косноязычие мужчины, понимал, о чем оно, но сознание отказывалось воспринимать его слова. Получалось, Угодницу показывали по телевизору, и она объявила об исцелении, а исцелил ее он, В., подержав у нее на затылке десять секунд руки. Какой бред! Бред какой, бред! У этой девочки психоз, не иначе!

– Что вы от меня хотите? – спросил В. мужчину.

Рев, издаваемый тем, оборвался. Так резко, словно извергавшийся из него поток слов отсекли с маху невидимым ножом. Его свисающий на плавки обильный, складчатый живот передернулся, всколыхнулась сползающая на живот двумя студенистыми языками грудь – словно его пробило судорогой.

– Баба моя родить не может, – исторглось из него. Только если до этого он громогласно блеял, то теперь лепетал. – Представляешь, с бизнесом у меня… все ладом с бизнесом, держу в узде, растет, как на дрожжах! Квартира – хоть на коньках катайся, хоть в футбол… дача, машина, еще машина… все есть! Все есть, а потомка нет! Искусственное это делать… это же западло! Я что, не мужик – искусственное?! Я мужик, у меня бизнес… все по струнке! По струнке, блин, а передать некому. Так, чтобы законно: и мой, и ее – от обоих… Сделай, чтоб понесла! Сделай, не пожалеешь! Заплачу! От души заплачу, без жмотства!

С пронзительной ясностью В. было видно, что так просто раблезианская парочка его не отпустит. Отделаться от них можно было, лишь бросив им отступной кусок. А иначе они, при безыскусной незатейливости их душ, элементарно, без всяких церемоний его растерзают.

– Пусть отпустит, – попросил В. мужчину, кивая на замолкшую женщину у ног. Замолчать она замолчала, но держала его – как бульдог мертвой хваткой.

– Ну-ка! – потряс ее за плечо муж. – Отпусти!

Она отрицательно помотала головой.

– Отпусти! – снова взревел муж, отвешивая ей затрещину. – Отпусти, говорю! Не денется никуда, я тут зачем… – Он наградил ее еще одной оплеухой и, подхватив под мышки, принялся отдирать от В. – Отпусти, дура! Он согласен, не видишь?!

Когда В. возлагал руки на голову благоверной удачливого бизнесмена, полная мстительной каверзности мысль осенила его.

– Надейтесь. Но только при одном условии, – сказал он, снимая руки с ее головы.

– Каком еще условии? – взглянула на него снизу женщина. В голосе ее было недовольство. Они со спутником жизни покупали у него беременность, без жмотства, и за свои деньги она полагала справедливым получить купленный продукт без всяких условий и со стопроцентной гарантией его качества.

– Оно касается вашего мужа. Ему я и сообщу, – сказал В. – Отойдемте? – посмотрел он на мужчину.

– Что такое? Какое условие? Почему “при условии”? – нетерпеливо и недовольно, как жена, вопросил мужчина, только они отдалились от нее на несколько шагов.

В. остановился.

– Не изменять, – приглушенно, чтобы не услышала его жена, объявил он мужчине. – Измените – не выносит. И после: то же самое. Измените – все прахом: бизнес, семья, наследство.

Окорока розово выбритых щек мужчины протряслись в возмущенном недоумении.

– Как это? Удовольствия нельзя получить? А если сама ложится?

– Хотите иметь, о чем просили, сможете, – безжалостно отрезал В.

– Да нет, как это? – Казалось, невероятное несчастье обрушилось на мужчину – такое у него было лицо.

В. пожал плечами. Нет, ему не было жалко этого Гаргантюа. Какой-то срок, пока бесплодность ее попыток забеременеть не станет явной, будет верен своей пантагрюэльше. Всего-то!

– Вам выбирать, – сказал он, поворачиваясь идти к машине.

Он сделал уже с десяток шагов, когда мужчина окликнул его. Усилия, которое В. пришлось совершить, чтобы остановиться и оглянуться, хватило бы, наверно, чтобы перевернуть земной шар, даже и без рычага.

– А расплачиваться я с тобой по факту буду! Раньше не рассчитывай! – крикнул мужчина.

– Не рассчитываю, – с облегчением ответил В.

Совсем неподалеку от входа в заводоуправление оказалось свободное место, В. припарковался, но не выбрался из машины, а принялся через закрытое окно наблюдать за крыльцом. До начала рабочего дня оставались считаные минуты, и крыльцо можно было бы уподобить летку улья, только не утреннему, а перед заходом солнца, когда все население улья толчется перед щелью входа, стремится скорее попасть в нее, занять положенное каждому место внутри. Прошествовал грозной походкой римского легионера, едва не рушась под тяжестью бронзовых доспехов, юный Сулла. Стремительно взлетел по ступеням, будто несомый под бока невидимыми инопланетянами, коллега. С холодно-неприязненной отстраненностью от мира, но то и дело посматривая на часы у себя на руке, продефилировала закамуфлированная под куклу Барби белокурая секретарша директора по связям с общественностью. И бывший его непосредственный шеф, у которого еще три дня назад числился замом, тоже промелькнул среди других пчелок – он шел, держась ладонью за щеку, в выражении его измученного лица брезжил новый близкий визит к стоматологу. Поток спешащих на медоносную фабрику стал иссякать, поредел, сделался жидким и иссяк совсем. Угодницы, которую В., непонятно зачем, надеялся увидеть, на летке крыльца не возникло. Или он ее пропустил, или она процокала своими каблучками вверх по ступеням еще до его приезда.