Юрий Нагибин - Испытание

Его появление в классной комнате вызвало не то чтобы замешательство, а словно бы легкий сбой, который он, наверное, не заметил бы, если б не подслушанные слова. И ведь не скажешь даже, в чем проявился этот сбой, в том ли, что Михаил Афанасьевич отвел глаза, что Обросов помедлил, прежде чем приветствовать вошедшего в духе обычного охотничьего горлопанства, что Тютчев слишком старательно выковыривал стреляный капсюль из патрона, а Пыжиков забыл улыбнуться, и Чугуев понял, что застал их почти врасплох. Значит, все его переживания и размышления уместились в считанные секунды.

— Николай Иванович, — быть может, серьезнее, чем следовало, обратился он к редактору, — ты все же не затягивай с материалами.

— Да разве к спеху? — очень естественно отозвался Тютчев. — Ты ведь приедешь на северную?

— Кто знает! — сказал Чугуев. — Жизнь коротка, и незачем откладывать. Может, когда северная пойдет, меня уж на свете не будет… или тебя не будет, — добавил он, давая возможность считать сказанное шуткой.

Признаться, я испытывал серьезные сомнения, формируя этот сборник: стоит ли включать сюда рассказы о «домашнем» спорте? Кому они сейчас интересны, кого взволнуют переживания мальчиков и девочек на лыжной или велосипедной прогулке, «олимпийские» игры на подмосковной даче начала тридцатых годов, школьный футбол исхода тех же лет, дворовый бокс или сугубо любительский теннис на московских задворках предвоенной поры? Наш спорт стал профессионален, давно вышел на всемирные рубежи, футбол ныне — дело государственной важности, а юные футболисты уже не мальчики, гоняющие мяч для своего удовольствия, а полномочные служители всемирной футбольной литургии. У них свои стадионы, поля, тренировочные базы, великолепный инвентарь, форма с иголочки, щитки, бутсы, гетры, их наставляют умелые тренеры с высшим физкультурным образованием, наблюдают врачи, разминают массажисты. Хорошо ли это? Наверное, хорошо, как и все, что естественно, что включено в общий мировой поток, а не противостоит ему упрямым, косным анахронизмом. Сколько уж раз платились мы за высокомерную убежденность, что весь мир шагает не в ногу, одни мы — в ногу.

Все это так. Но я вспоминаю свое бедное, аскетическое детство, ухабистое поле Сыромятников, латаный-перелатаный мяч и странно — ничуть не завидую нынешним ухоженным питомцам разных ДЮСШ. Наш спорт мне более по душе. Его было очень, очень много. Он не выделялся из жизни, как некая особая держава, а был в ней растворен. И начиналось все с обычной школьной физкультуры.

Мне рассказывала недавно одна преподавательница физкультуры: с начала учебного года обнаруживается, что крепкие, краснощекие ребята источены тайными недугами. Во всяком случае, о том свидетельствуют справки, которые приносят в школу заботливые родители. Цель подложных врачебных свидетельств — освобождение от «непосильных» физических нагрузок. В мое время быть освобожденным от уроков физкультуры считалось если не позорным, то унизительным. Да и не пошли бы наши родители, всячески потакавшие спортивным увлечениям, к тому же не признававшие сделок с совестью, на подлог. И мы любили эти потные уроки в пахнущем дезинфекцией зале, которым учителя придавали оттенок соревнования.

Все мы занимались спортом, хотя, на нынешний высокомерный взгляд, это и спортом не назовешь. У нас были плохие, рваные, зашитые, заштопанные мячи, мы заигрывали их до полного истребления и тогда отрабатывали пасовку и обводку на консервной банке. Кстати, из таких вот зачарованных мальчишек вышли в свое время краснопресненские рыцари футбола — братья Старостины.

Спорт был вокруг нас, мы естественно втекали в него. Рядом находились Чистые пруды, в заснеженных аллеях мы учились кататься на «снегурках» с закругленными носами, а освоив скольжение, надевали «нурмисы» или «английский спорт» и выходили на бугристый лед естественного Чистопрудного катка; в каждом дворе была натянута волейбольная сетка; не существовало школы без команды по легкой атлетике и игровым видам спорта, тренеров заменяли преподаватели физкультуры и старшеклассники; в пионерских лагерях самозабвенно дулись в футбол, бегали кроссы, гоняли на велосипедах. Никто не получал разрядов и наград, но это никого не интересовало. Важны были участие в соревнованиях, физическая бодрость, крепнущие мышцы, упоение борьбы, радость нарастающей силы. Сейчас надо записываться в какие-то секции, раздобывать всевозможные справки, рекомендации, заполнять анкеты, порой искать окольные пути. И тут родители проявляют нередко великую активность — ведь через спорт можно приобрести множество благ: известность, заграничные поездки, чреватые джинсами «Ли» и всякого рода наваром, через спорт можно попасть в престижный институт, куда сроду не пройдешь по конкурсу, можно и учиться кое-как и все равно получить диплом, ну, а что будет дальше с эдаким спортсменом — так далеко никто не заглядывает.

Как ни крути, а спорт стал слишком деловым, он решительно порвал с тем, что вкладывается в понятие «физическая культура». Пусть пока еще ни футболисты, ни баскетболисты, ни хоккеисты, не говоря уже о теннисистах, боксерах и борцах, не получили статуса профессионалов: их жизнь, вся устремленная только на спорт, подчиненная спортивной борьбе и целям победы, с частыми сборами, изнурительными тренировками, жестким режимом, постоянными разъездами и многомесячными отрывами от дома и семьи, травмами, больницами, восстановлениями мало чем отличается от жизни западных профессионалов. А едва пройдя житейский путь наполовину, они оказываются перед нелегким выбором: что делать дальше, на что жить, ибо их существование по окончании спортивной карьеры ничем не гарантировано. Выжатые как лимон игроки не получают пенсии, в отличие, скажем, от солистов балета, сходящих со сцены примерно в том же возрасте. Конечно, кому-то везет: обнаруживается талант тренера, или спортивного организатора, или журналиста, или комментатора, но ведь далеко не каждому это дано. Да и велик стресс при переходе от мировой славы и забалованности к полному безразличию окружающих, особенно — официальных лиц. «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить» — это о многих вчерашних кумирах.

Сейчас спортивные общества переходят на хозрасчет, рассматривается вопрос о статусе профессионалов для футболистов и хоккеистов. Процесс этот будет продолжаться и, несомненно, сделает спорт еще более желанным в смысле карьеры для молодых людей с хорошими физическими данными. И углубится пропасть между теми, для кого спорт единственное занятие, и теми, кто хочет заниматься им лишь ради собственного удовольствия. Может быть, оно и к лучшему. Пусть разные учреждения ведают профессионалами и любителями. Тогда спорт, глядишь, и вернет себе ту массовость, которая сейчас существует только на бумаге.