Жанна Голубицкая - Записки брюнетки

— А где же они живут сейчас? В квартире Веры Михайловны и Сергея на Шаболовке или в доме в Салтыковке?

Сергей: — Ну что вы! Туда у нас нет доступа, я даже не могу получить Олины последние фотографии, которые хранятся в компьютере Сергея. У Оли была своя однокомнатная квартира в ближайшем подмосковье, в районе Видного. Мы с Олиной матерью купили ее для Оли еще до замужества. Там всегда останавливалась Надежда Викторовна, когда приезжала из Волгограда. И в этой квартире, кстати, Надюшка и прописана с самого рождения. Вот там бабушка с внучкой сейчас и живут.

— Говорят, Анатолий Барков обещал помогать осиротевшей Наде материально?

— Сергей: — Мы тоже слышали, но ничего толком об этом не знаем. Нам позвонили наши знакомые и рассказали, что пресс-служба «Лукойла» заявила об этом намерении Баркова в одном из интервью. Но с нами никто не связывался и никакую помощь не предлагал. Тогда мы сами позвонили в «Лукойл». Но там ответили только, что удовлетворены результатами расследования ДТП. А материально Надюше с бабушкой мы все помогаем.

С разрешения Александриных я звоню Надежде Викторовне. Голос у бабушки полон решимости:

— Мы это дело так не оставим, так и знайте! Я потеряла любимую дочь, внучка сиротой осталась, а теперь мы должны слушать, как на Олю пытаются свалить все грехи! Что они несут, ужас! Якобы водитель Баркова на секунду потерял сознание и поэтому не знает, как его машина оказалась на разделительной полосе! Но там еще были сам Барков и телохранитель. Они что, в этот момент тоже потеряли сознание? Чушь какая-то! У них было целых полгода, а они даже не потрудились придумать что-то более правдоподобное.

— Как вы справляетесь с Надюшей? Как у нее настроение?

— Настроение хорошее, вот сейчас гуляем. Пока все нормально, но ведь мы живем тут всего-то чуть больше недели. К нам постоянно приезжают родные, друзья, все стараются хоть чем-то помочь. Часто Наташа Петрова бывает, Надюшина крестная. Я думаю, что мы справимся. Нам сейчас главное опекунство на меня оформить, ведь пока юридически я для Надюши никто. Мы уже подали заявление в Хамовнический суд — по месту жительства нынешнего опекуна Нади — Натальи Сидельниковой. А сама Надюша хорошо, она девочка веселая и ласковая. Все время ластится ко мне: «Баба, баба!»

— А про маму с папой она не спрашивает — где они, почему их нет?

— Надюше всего 2 года и 1 месяц, она еще слишком мала, чтобы что-то понять. Она, конечно, вспоминает про папу с мамой, но пока легко отвлекается. Конечно, потом придется ей все объяснить…

На балконе у Александриных детское автомобильное креслице — из того самого «ситроена». В нем могла бы быть маленькая Надюша. Но, на ее счастье, она пока не ездит на работу по утренним московским пробкам.

Перехожу к самом больному — к разговору о роковом ДТП.

— Как давно Ольга водила машину? Следствие ссылалось на две аварии, в которых она была виновата.

Сергей: — Права у нее были давно, но водить она стала два года назад. Свекровь добавила ей денег на покупку машины, «ситроен» был ее подарком на рождение внучки. Она хотела, чтобы Оля могла возить Наденьку в поликлинику и по прочим нуждам, а также саму Веру Михайловну, ведь они в одном месте и жили, и работали. Что касается аварий, они действительно были — две кузовные «притирки» по касательной. И оба раза Оля была виновата, потому что у нее была помеха справа. Она вообще всегда жалась правее, избегала левого ряда и быстрой езды.

Ольга: — Да, Оля была очень осторожным водителем, никогда не гоняла. Вот и я, и Настя, если честно, любим полихачить. А у Оли этого не было.

Сергей: — А буквально накануне той аварии мы с Олей вместе возвращались из Салтыковки, она была за рулем. Дорога была почти пустая, и я сам предложил Оле ускориться, перестроившись в левый ряд. Но она наотрез отказалась: «Я левый не люблю, там слишком много дураков».

Я, конечно, не эксперт, но как автолюбительница со стажем могу заверить: притирки правым боком — это типичный дамский вид ДТП. Мы всегда боимся связываться с теми, кто несется в крайнем левом и истерически требует, чтобы ему незамедлительно расчистили путь, отчаянно сигналя и «фаря». В этих случаях мы, слабые женщины, начинаем от греха подальше уходить вправо, чтобы, чего доброго, не угодить под колеса разъяренного скоростного монстра. И если в момент этого панического бегства помеха справа оказывается у нас в слепой зоне, мы вполне можем задеть ее по касательной. И у меня самой, и у моих подруг такое случалось не раз. Но каким образом женская манера Александриной «жаться вправо» указывает на то, что она могла на высокой скорости ехать по разделительной полосе Ленинского проспекта при сравнительно свободных остальных полосах движения?

Я не хотела вдаваться в детали аварии — отпечатки протекторов, расположение автомобилей, специфику повреждений и пр. Все-таки это дело профессионалов. Но Сергей Иванович все-таки нарисовал мне на бумажке Ленинский проспект, в районе площади Гагарина делающий дугу вправо. Начертил траекторию движения Ольги, которая выехала с Донской улицы и держала путь в самый конец Ленинского — и доходчиво объяснил, почему «ситроена» не могло быть на разделительной. Ему это было просто незачем. По убеждению ее отца, Оля спокойно ехала в левом ряду (так как два правых в этом месте уходят на поворот на Третье кольцо и на ул. Косыгина). Она никуда не перестраивалась и не вылезала, да и уже после аварии колеса ее машины стояли прямо.

Сергей: — А если даже, как уверяет следствие, «ситроен» занесло влево, то авария была бы касательной, а не лобовой. Ведь поток в центр был настолько плотным, что туда невозможно было вклиниться. Наше мнение: пользуясь своей высокой мощностью, «мерседес» хотел совершить маневр, объехав стоящий поток слева по резервной полосе, но немного не рассчитал и выехал левыми колесами на встречку. А в тот момент в левый ряд как раз перестраивалась Ольга, так как правые ряды стали уходить на поворот. Кстати, в то же утро часом раньше кто-то видел этот же самый «мерседес» в районе Рублево-Успенского шоссе, он мчался в центр с огромной скоростью, периодически выезжая на встречку. Эта информация была в интернете.

Ольга: — Мы, честно говоря, думаем, что за рулем «мерседеса» был не водитель, а сам Барков. Иначе почему у Баркова есть повреждения, в том числе на лице, а у водителя ничего нет? По крайней мере, видимых повреждений? Наверняка в «мерседесе» сработала водительская подушка безопасности, а она бьет по лицу. Водитель Баркова на месте аварии появился позже и стал свинчивать с «мерседеса» номера. Впрочем, здесь правды мы уж точно никогда не узнаем. Меня больше поразило другое. Баркова с царапиной на носу госпитализировали сразу же. А Веру Михайловну, которая была еще в сознании, гаишники еще 30 минут допрашивали прямо в разбитом «ситроене»! Позже в больнице она умерла от нарушения работы внутренних органов, вызванного сдавливанием ремнем безопасности. А ведь ее наверняка можно было спасти, если бы ее быстро доставили в больницу, а не допрашивали!