Мигель Сихуко - Просвещенные

Имя Нарцисо подходило моему отцу как нельзя лучше (писал Сальвадор в «Автоплагиаторе»). Имя это было освящено легендой о далеком предке, ирония которой заключалась в том, что носил его человек, весьма далекий от самолюбования. Однако в случае с отцом все было прямолинейно, без всяких нюансов: это имя придумали как будто специально для него и в самом акте наречения его «Нарцисо» как будто содержалась пародия на святое таинство, когда имя дается по существу, обозначая самое слабое место, изъян, который оставит о себе долгую память. Впрочем, потом, следуя беззастенчивой и такой удивительно филиппинской привычке давать всем и каждому унизительные прозвища, его разжаловали до «Младшего». Пророчество само себя исполнило: как ни старался, он был обречен всю жизнь оставаться маленьким нарциссом.

— Из всех моих внуков ты самый красивый, — часто говорил мне Дуля.

Я не знал, что на это ответить, поэтому просто улыбался, как ребенок, купающийся в лучах родительского внимания. Я ему, конечно, не верил. Боялся верить.

— Ты самый красивый из моих внуков, потому что ты больше всех похож на меня, — уточнял он, после чего спрашивал: — А кем ты хочешь стать?

— Сержантом в армии.

Дуля умиленно смеялся:

— А почему не президентом Филиппин?

— А кто главнее?

— Я буду президентом, а ты, пожалуй, сержантом, — говорил он и, театрально кряхтя, брал меня на руки и относил в кровать.

От него пахло «Олд-спайс» и трубочным табаком, и, хотя это очень похоже на фиктивные, годные для всех воспоминания, его запах был именно таким.

— Спи, Серж, — говорил он, подоткнув мне одеяло.

Так он меня и называл. У него для каждого из нас было отдельное прозвище. Хесу был Груви, Клэр — Рейна, Марио — Смайли, Шарлотта — Принцесса. Джеральд был Сливой. А я — Серж. Может, и не был, а есть. Целую жизнь спустя Мэдисон стала называть меня Красавец. В кровати она смотрела на меня, прикасалась кончиками пальцев к лицу, как будто боялась его повредить, и говорила: «Ты красивый мужчина». Я ей, конечно, верил. Боялся не верить.

Ночью под одеялом она всегда закидывала на меня ногу. Нам всегда хотелось лежать на боку, прижавшись друг к другу, но из-за моих проблем с шейным отделом позвоночника и ортопедической подушки, я должен был лежать на спине, иначе весь следующий день у меня болела шея. Поэтому ночью наши ноги переплетались — это означало, что и в кромешной тьме мы держимся вместе.

— Я люблю тебя, — говорил я.

— Я тоже тебя люблю.

— Даже больше, чем я тебя?

— Ну да.

— Отлично, — говорил я, проваливаясь в сон, — увидимся через минутку.

— Споки-нок, — отвечала она, — до встречи во сне.

Я никогда не говорил ей, что сны мне не снятся, ну или я их просто не запоминаю.

Из блога Марселя Авельянеды «Дело на одну трубку»,

14 февраля 2002 г.

Всех с Днем св. Валентина! И сразу к делу: ох уж этот Сальвадор — ну не наглость?! Нет для филиппинца греха страшнее, чем надменность. Да, дорогие читатели, вы, возможно, уже слышали свежайшие сплетни из мира литературы о недавнем визите нашего бывшего товарища и соотечественника Криспина Сальвадора в родные пенаты. Состоявшаяся в прошлую пятницу в Филиппинском культурном центре церемония вручения была омрачена его лауреатской речью, которая обернулась резким выпадом в адрес нашей литературы и угрозами опубликовать такое, от чего «у вас глаза полопаются». Как мы надеялись, что он наконец угомонится! Как я надеялся, что мой старый друг вернется усмиренный чередой неудач! «Автоплагиатор»? (Уж лучше б он списал с другого автора.) Всему свое время и место, дорогой старина Криспи. Неужели ты до сих пор этому не научился? Для интересующихся литературный блогер Plaridel3000 выложил фрагмент видеозаписи его выступления здесь.

Из комментариев к посту:

— Ну и мудила же етот Сальвадор! Посмотрим чё там у него в этих «Пылающих мостах». Я слышал он там катит бочку на семейства Лупас, Чжанко, Арройо, Сихуко, Эстреган и др. (Bethloggins2010@getasia.com.ph)

— Оооочень жаль что такой человек как Сальвадор погряз в гордыне. Неужели литература должна только критиковать? Значит нет у него ответов вот что. (kts@ateneo.edu.ph)

— Ржунимагу! Сил вам побольше, Марсель! Чтоб у этого коммуняки глаза лопнули. ИМХО, уж он-то точно с муслимами. (Miracle@Lourdes.ph)

— Привет, kts@ateneo, ты, пожалуй прав. Но, по правде сказать, у кого они есть — эти ответы? (halabira@pldt.ph)

— Крутанское видео. Ржака. Зацените желтые подмышки на его баронге! (fashionista@dlsu.edu.ph)

— А как такие пятна вывести? У моего парня такие же. (edith@werbel.com)

— Чайную ложку уксуса на стакан воды. Акуратно нанести кисточкой. И как новай! Пжста! (doiturself@preview.ph)

— Halabria — вот как надо ршать прблемы в стране: бей буржуйев, перегрузи сстему. (gundamlover@hotmail.com)

— Gundamlover, это уже проходили. См: en.wikipedia. org/Khmer_Rouge. (theburleyraconteur@avellaneda.com)

Я снова кошусь на соседа. Он клюет носом и заваливает голову набок. Из его нагрудного кармана торчит моя бутылочка алкогеля. Рука уже тянется вытащить ее, но в последний момент я решаю, что не стоит. Лучше постараться заснуть. Постараться не думать о Мэдисон.

За месяц до смерти Криспина общение с Мэдисон стало напоминать пробежку с завязанными глазами по зарослям кактусов. Дошло до того, что Мэдисон стала интересоваться, чего это я так долго делаю у Криспина на квартире. Она перемежала гомоэротические намеки с прямыми обвинениями в расчетливости. «Мигель, почему ты не хочешь общаться со сверстниками?» — спрашивала она в своей вкрадчивой, самоуверенной манере красивой женщины, не одаренной пышной грудью. Когда я начинал рассказывать ей про интерес к его творчеству и о своей мечте сделать из очерков о нем полноценную биографию, она говорила, что я похож на Чарли Ситрина из романа Беллоу, только еще моложе и наивнее. Это была одна из наших с Мэдисон любовных игр, этакая интеллигентская куртуазность: мы представляли литературных персонажей реальными людьми, у которых можно чему-то научиться. Реальный же человек был для нас существом неясным, частным случаем, слишком сложным для понимания. Мы тешили себя мыслью, что существует другой, лучший мир, населенный исключительно персонажами, созданными страстями рода человеческого, где они ведут вдохновенную жизнь в соответствии со всей ясностью и логичностью, которой мы наделили их образы. Мы постановили, что в мир этот после смерти попадают мужчины и женщины, знаменитые своим монументальным величием и неоднозначной ролью в истории, потому как Юлий Цезарь для нас настолько же реален, как Холден Колфилд [50] *Холден Колфилд — главный герой романа Дж. Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи» (1951). , а Пол Пот не мертвее Иуды Искариота. Мэдисон только что дочитала «Подарок от Гумбольдта» [51] * «Подарок от Гумбольдта» — роман Сола Беллоу (1915–2005), выпущенный в 1975 г. и получивший Пулицеровскую премию. и говорила, что, подобно Ситрину, я буду искать все новые рациональные объяснения своим отношениям с почившим другом-писателем, пока не признаю наконец, что «мертвец нас прокормит». Я не помню, как там у Беллоу, но в случае с Крислином полагаю, что сам в долгу у мертвеца. Долг — он внутри, как говорят у нас на Филиппинах. Моя биография Криспина станет обвинительным заключением моей стране, времени, нашему беспамятству и эгоцентризму. Я прямо слышу, как Мэдисон говорит: «О, как это романтично. Воистину, романтики любят только самих себя».