Александр Проханов - Господин Гексоген

– Это снова я… Ну как, шеф свободен?.. Срочная встреча… Ну и хорошо, что плавает, вода уменьшает вес тела, придает легкость проблемам… Передай, что я буду через двадцать минут, – положил трубку, задумался, забыв о Белосельцеве, беззвучно шевеля губами, словно репетировал предстоящую речь. Поднял на Белосельцева умные, спокойные глаза, в которых не было ни азарта, ни страсти, а лишь уверенность в незыблемости и безукоризненности предпринимаемых действий. – Едем к Избраннику. Мы должны получить санкцию на устранение олигархов.

Белосельцев вдруг взволновался, растерялся – до сердечных перебоев, до жаркого, пробежавшего по телу озноба. Он сейчас увидит Избранника, того, ради кого все это время совершал не праведные деяния, лукавил, вводил в заблуждение, губил репутации, рисковал своей и чужой жизнью. Голый Прокурор, стенающий от похоти. Отрезанная, со слипшимися усами, голова Шептуна. Алюминиевый кейс, набитый фальшивыми долларами. Огонь артиллерии, сметающей дагестанские села. Кусты и деревья в саду, увешанные разорванными телами. Сгоревший танкист, торчащий из люка, с обугленной костью руки. Премьер, потный, несчастный, изгоняемый из золоченой ложи. И все для того, чтобы Избранник взошел на вершину власти.

Сейчас он его увидит и должен будет непременно спросить о многом. С его ли ведома осуществляется «Проект Суахили»? Знает ли он о страшной цене своего восхождения? Сам ли он осуществляет «Проект», прорубая в Кремль коридор? Любит ли он свой народ, свою попранную несчастную Родину, ради которых приносит жертвы, пренебрегает житейской моралью, стремясь во власть с одной-единственной целью – спасти государство?

Белосельцев волновался, чувствуя, что не готов к этой встрече, и страстно ее желая.

– Ты каждый раз приглашаешь меня с собой, – спросил он Гречишникова, – в этом есть необходимость?

– Я делаю это в наших общих интересах, – важно заметил Гречишников. – Твое лицо должны знать. Ты должен быть принят в политической элите. Недалек час, когда нам потребуется много подготовленных, надежных людей. Ты один из них. Придя к власти, мы обновим кадровый состав государственных институтов, сформируем несколько новых управляющих органов. Ты можешь возглавить один из них. Например, Совет безопасности, разрабатывающий стратегию развития. Или Госсовет, объединяющий элиты и партии. Ты очень много сделал и сделаешь еще больше. Мы тебе верим и очень тебе благодарны.

Они проехали через переполненный машинами Центр, сквозь столпотворение раскаленного города, вдыхая гарь и зловоние, и очутились в закрытом спортивном комплексе, напоминающем искусственное поселение, накрытое стеклянными колпаками и сферами, прохладное, свежее и цветущее – среди ядовитой, непригодной для жизни планеты.

Они двигались сквозь посты охраны, прозрачные, бесшумно открывавшиеся двери, мимо пустых, изумрудно-розовых кортов, белоснежных спортивных залов, безлюдных, подстриженных, как газоны, футбольных полей. Людей не было видно, и их отсутствие лишь усиливало стерильную красоту расчерченного пространства.

Достигли бассейна, напоминавшего перламутровую раковину. В нем одиноко двигался пловец, плавным кролем подымая стеклянный бурун. Достиг кафельной стенки, сделал булькающий кувырок и поплыл брассом, упругими толчками продвигаясь в голубой воде, в которую погружались снопы золотистых лучей. Удалялся, достигая дальней стенки, снова совершил кувырок и шумно, подымая ворохи брызг, поплыл баттерфляем, превратившись в сверкающую прозрачную бабочку, несущуюся над водой. Сбросил стеклянные крылья и снова поплыл кролем – мягко, сильно, временами обнажая спину, скользя в растревоженной воде.

– Он прекрасный пловец, – любуясь Избранником, произнес Гречишников.

Избранник остановился у кафельной стенки. Поднял на пришедших мокрое синеглазое лицо. Улыбнулся. Мелко переступая в воде, приблизился к хромированным поручням. Ухватившись за зеркальный металл, наступая гибкой стопой на поперечины, вышел из бассейна, маленький, гибкий, точеный, с пропорциональными мышцами рук и ног. Подошел, оставляя на темных плитках мокрые отпечатки. Стоял, гладкий, блестящий, чуть улыбаясь, и у него под ногами натекала лужица от падающих капель.

– Опасность, о которой мы в прошлый раз упоминали, обозначилась в полной мере. – Гречишников начал говорить без приветствия, без рукопожатия, ценя драгоценное время, продолжая недавний, незавершенный разговор. – Все, что происходит, можно без преувеличения назвать заговором. Против вас объединяются олигархи, губернаторы, коррумпированные генералы и представители спецслужб, тележурналисты, чеченская диаспора. Президенту, который мнителен и восприимчив к наветам, начинают внушать, что его выбор, касающийся вашего назначения, стратегическая ошибка, причем эти суждения доводятся до него в том числе и от имени иностранных послов. В центре заговора стоят Зарецкий и Астрос, с их финансовым и информационным ресурсом, влиянием на Дочь Президента, способностью осуществлять молниеносные политические комбинации. Я пришел просить вашей санкции на их устранение. Есть материалы, свидетельствующие об их криминальных связях, о незаконных аферах с нефтью и алмазами, с отмыванием денег, а также об их контактах с Басаевым в канун недавних дагестанских событий, что может быть квалифицировано как государственная измена. Прошу дать указания Прокуратуре возбудить уголовное дело и взять обоих под стражу. Промедление чревато срывом наших стратегических замыслов, крушением всего долговременного плана.

Белосельцев рассматривал стоящего перед ним Избранника, его влажную кожу, гибкие тонкие мышцы, золотистые волоски, покрывавшие ноги, розовый пигмент отвердевших сосков.

– Вода прекрасная, – тихо сказал Избранник, оглядываясь на бассейн, в котором еще сохранялось слабое колыхание не успевших успокоиться вод.

– Если показать Президенту и Дочери записи их разговоров, где они вынашивают план отстранения Президента от должности, суд над ним за его должностные преступления, как это было сделано с южнокорейским Президентом Ро Де У, если показать Дочери те пакости, которые они о ней распространяют, мы добьемся согласия на их устранение. И тогда вы, несомненно, станете самым близким к Президенту лицом, и он, изнуренный неизлечимой болезнью, не дожидаясь истечения полномочий, передаст их вам.

– Я был вчера в Барвихе, беседовал с Президентом. Странно, там, в Барвихе, уже осень, деревья начинают желтеть. Мы сидели с Президентом под высокой липой, и к нему на плечо упал желтый лист.

Белосельцев смотрел на гибкое ладное тело, и странная мысль не покидала его. Перед ним находился не человек, а дельфин, принявший обличие человека, появившийся среди людского ожесточения, безумия, погружавших жизнь в кромешную тьму. Эта мысль казалась правдоподобной. Дельфин в человечьем обличии был посланцем иного, совершенного мира.