Андрей Шляхов - Доктор Данилов на кафедре

Во второй половине рабочего дня к Колосовой заходили на чаек сотрудники, чаще всего доцент Короткевич и ассистент Скибкарь. Чуть реже заглядывал аспирант Липанов, который старался как можно быстрее сделать дела и свалить домой или еще куда. Липанов был очень занятым человеком, чем он занимался, кроме учебы в аспирантуре и подготовке к защите диссертации, не ведал никто, но о том, что ему катастрофически не хватает времени, знали все.

Во время чаепития обсуждали новости столичной медицины: кого повысили, кого сняли, кто чем отличился. Сегодня Колосова вспомнила одного из приятелей своего отца, недавно ушедшего на пенсию с должности главного врача четвертой городской больницы.

— До недавних пор Агабабян заведовал отделением переливания крови в НИИ кардиологии и кардиососудистой хирургии, — рассказывала она, — он там проработал около двадцати лет, пятнадцать из которых заведовал отделением. Заведовал себе, заведовал, и вдруг его снимают! Да как! Со скандалом, как не справившегося с руководством. Развалил, короче, отделение. Что же это такое получается — столько лет справлялся и вдруг не справился? Много лет работал, благодарности получал и вдруг развалил? Все сотрудники были в шоке и недоумении до тех пор, пока не узнали истинную причину от директорской секретарши, которая крутила роман с одним из врачей-трансфузиологов. [14] Трансфузиология — раздел медицины, изучающий вопросы, связанные с переливанием крови или отдельных ее компонентов. Причина оказалась сугубо экономической…

— Заносить перестал? — понимающе ухмыльнулся Липанов.

— Хуже — бизнес обломал. Институт по жизни закупал кровь и препараты крови на стороне, соответственно, директор получал за это откаты. Против традиций не попрешь. А Агабабяну года два назад вдруг захотелось развивать свое отделение. Возможно, что мужик, достигнув пенсионного возраста, просто хотел доказать, что он еще о-го-го какой руководитель, много пользы родному институту может принести. Положение работающего пенсионера ведь такое, надо постоянно подтверждать и доказывать свою состоятельность. Даже при том, что большинство руководителей в институте — пенсионеры.

Короче говоря, начал Агабабян неплохо, даже, можно сказать, хорошо — уже через полтора года (а для любого уважающего себя научного института полтора года не срок, там все вопросы очень долго решаются) институт перестал закупать кровь. Мало того — начали продавать свою. А продажа не покупка, с нее положено платить откаты, а не получать. Дальше продолжать или и так всем ясно?

Колосова обвела взглядом слушателей.

— Одно не ясно, — сказал Скибкарь. — Если собственное производство крови било директора по карману, то зачем он его разрешил? Вряд ли там что-то делалось без высочайшей санкции.

— Ну, не все же можно делать так, как хочется, — ответила Колосова. — Идея правильная, полезная, отвергнешь ее или начнешь тормозить, сам подставишься. У любого начальника куча недоброжелателей, а уж у директора НИИ кардиологии и кардиососудистой хирургии вообще легион! Только и ждут небось, чтобы он где-то как-то прокололся. Вот и пришлось согласиться. А в глубине души зло затаил и в нужный момент ударил.

— Два года ждал! — вставил Липанов.

— Гнать с работы, Эдик, тоже надо с умом. Так, чтобы наверняка и самому не подставиться. Помнишь, как в прошлом году наш ректор пытался избавиться от завкафедрой гистологии? Не смог же, до сих пор, наверное, локти кусает.

— Константин Антонович от своего не отступится, — уверенно сказал Липанов, — раз решил — обязательно съест! С ним шутки плохи. А что они с Андриевским не поделили, Катерина Михална?

— Говорят, что женщину, — Колосова загадочно улыбнулась и томно повела ресницами. — А кого именно, не спрашивайте, все равно не скажу.

— Даже под пытками? — Липанов хищно, во все зубы, оскалился, что означало улыбку.

— Даже за деньги, — ответила Колосова. — Ты, Эдик, смотри, если хочешь жить спокойно, никогда не наставляй рогов начальству. Это сильно осложняет жизнь…

Липанов, не сразу поступивший в институт и пришедший в аспирантуру после трехгодичной работы, был одних лет с Колосовой. Держался он с Екатериной Михайловной запанибрата, но при всем том обращался к ней по имени-отчеству и на «вы», а она звала его по имени и тыкала. Иерархические издержки.

Данилов не столько слушал сплетни, сколько думал о своем.

Вслед за загадочной Любой, которая ждала его завтра и имела срочную тему для разговора, Данилову прислали эсэмэски Ирина, Наташа, Ксана и еще три женщины, пожелавшие остаться анонимными.

Ирина называла Данилова «Вовочкой» и скучала по его поцелуям.

Наташа сообщала, что завтра встретиться не сможет, потому что вернулся муж.

Ксана просила встретить ее на вокзале.

Первая из анонимных корреспонденток написала какую-то сиропно-мармеладную похотливую ересь про нежные губки, розовые местечки, сладкие дырочки и тому подобное.

Вторая прислала послание гневное, изобилующее вопросительными и восклицательными знаками: «Как ты мог??????? Ненавижу!!!!!!! Знать тебя больше не хочу!!!!!!! Тварь!!!!!!!!!!!»

Третья поделилась радостью: «Ура! Я беременна!»

Все сообщения приходили по вечерам, между восемью и девятью часами.

Номер мобильного телефона Данилов не менял довольно давно, поэтому версия насчет того, что сообщения предназначались прежнему владельцу, какому-нибудь современному Казанове, сразу отпала.

Чья-то шутка? Да вроде бы некому так шутить. И все номера телефонов разные. Масштабная такая шуточка…

На всякий случай Данилов позвонил другу Полянскому и после обмена приветствиями взял быка за рога:

— Я тебя вычислил, — сказал он, — можешь больше не слать дурацких сообщений.

Полянский удивился настолько искренне, что его удивление чувствовалось и по телефону.

— Я?! Сообщений? Каких?

Данилов рассказал.

— Да это просто кто-то из мужиков, твой тезка, с похожим на твой номером телефона, недавно зарегистрировался на каком-нибудь сайте знакомств и начал активно общаться, — предположил Полянский. — Некоторые ошибаются и шлют сообщения тебе. Повторно же никто не пишет, так ведь?

— Да.

— Вот видишь!

— Ты говоришь — недавно, а одна написала, что она беременна…

— Не занудствуй! Она же не написала, что беременна от него, а просто сообщила. Типа — я теперь беременна, можно в меня или без резинки.

— Какой ты пошляк, Игорь, — подивился Данилов. — Может, женщина просто радостью поделилась.

— Да, — согласился Полянский, — поделилась. Некоторые женщины, да будет тебе известно, тоже не любят, когда с резинкой.

— Как твоя работа? — с нажимом спросил Данилов, давая понять, что пора сменить тему. — Все нормально?