Франсин Проуз - Голубой ангел

Но Лорен вовсе не нужно, чтобы члены комиссии решили, будто стихи Анджелы – всего лишь выраженные в романтической форме юно­шеские страхи.

– Профессор Мойнахен, вы могли бы охарактеризовать эти стихи как натуралистичные?

– Натуралистичные? – улыбается Магда. На ее улыбку никто не отвечает. – Я бы сказала, что да.

Ее ответ воспринимается как сигнал, и все обращают взоры на Свен­сона. Почему они не смотрят на Анджелу и ее родителей, почему им не­интересно, как они восприняли информацию о том, что их дочь написа­ла цикл стихов об инцесте и совращении малолетних? Да как уважаемой комиссии глядеть на Анджелу, когда они просто буравят глазами Свенсо­на: не вздымается ли у него, случаем, под брюками плоть. Нет уж, изви­ните. Не сегодня.

Лорен говорит:

– Спасибо, Магда. И вам, Бетти, спасибо. Может быть, вы хотели сообщить комиссии еще что-нибудь?

– Ну…

Свенсону не нравится ее тон: с такой интонацией говорят люди, зна­ющие некие пикантные подробности, о которых им страсть как хочется поведать.

– Да, Бетти? – ласково подбадривает ее Фрэнсис Бентам.

– Понимаете, когда профессор Свенсон брал эту книгу, я заметила, что он очень странно себя ведет.

– Как странно? – спрашивает Бентам.

– Ну… у меня возникло такое ощущение… он не то чтобы хотел ее украсть, нет, просто не хотел, чтобы я оформляла выдачу.

– Это ощущение возникло вследствие каких-то действий профессора Свенсона? – спрашивает Амелия.

– Нет, – говорит Бетти. – Просто возникло, и все. Впрочем, воз­ можно, он передумал, или я ошиблась. Он мне ее дал, и я записала ее на него.

Что он такого сделал Бетти. Секунду спустя находится объяснение и этому.

– Вот еще что… Профессор Свенсон вернул книжку только неделю назад.

Ну, ясно! Дело закрыто. Он виновен в самом страшном библиотеч­ном грехе: задержал книгу. Бетти – не добренькая старушка-библиоте­карша, она злобная библиотечная ведьма, готовая отправлять должни­ков на электрический стул. Нет, минуточку! Преподаватели могут держать книги годами. В кабинете каждого профессора скапливаются горы библиотечных книг и непрочитанных работ. Так что грех его в том, что он вообще посмел взять эту книгу. Бесценное первое издание грязных стишков Анджелы.

– Спасибо, Бетти, – говорит Лорен.

Бетти встает и уходит, на сей раз уже не останавливаясь шепнуть что-нибудь на ухо Свенсону. Он никогда ее не простит, никогда не зайдет в библиотеку как ни в чем не бывало. Да Бетти вряд ли это заметит, по­скольку скорее всего его посещениям Юстонской библиотеки и так при­шел конец.

Бентам несколько секунд выжидает и говорит устало:

– Кстати, о сексе по телефону… Следует занести в протокол, что профессор Свенсон звонил в «Секс по телефону». Из своего рабочего кабинета.

Свенсон уже на грани истерики. А как же невмешательство в его ча­стную жизнь? Права, дарованные ему Первой поправкой? С каких это пор комиссии позволено изучать его телефонные счета? Ну да, точнее говоря, их телефонные счета.

– Следующий свидетель, – бурчит Бентам.

По ступеням спускается Карлос Остапчек. Пробегая мимо Свенсо­на, он хлопает его по плечу – в знак солидарности. Карлос – не Бетти Хестер, из которой можно веревки вить. Карлос здесь, потому что он на стороне Свенсона, пришел поддержать своего Тренера. Свенсон не уди­вился бы, если бы, спустившись вниз, Карлос вскинул победно руки. Но нет, он просто садится, ставит локти на стол.

– Рады приветствовать вас, мистер Остапчек, – говорит Лорен; остальные члены комиссии нестройным хором бормочут свои приветствия.

– Не могу сказать, что я рад оказаться здесь, – говорит Карлос и кидает многозначительный взгляд на Фрэнсиса Бентама.

– Да и мы тоже, – говорит Бентам. – Можете, Карлос, мне поверить. – Карлос замечает, что ректор обратился к нему по имени.

Сукин сын, думает Свенсон. Он и не подозревал, какой этот Бентам скользкий тип. Впрочем, только такие и становятся ректорами столь претенциозных заведений. Это слушание – эксперимент по выявлению истинных натур его сослуживцев.

– Карлос, – говорит Лорен, – я понимаю, как вам трудно. Но в интересах университета и всех студентов мы вынуждены задать несколько вопросов. И ваши однокурсники выбрали вас своим представителем.

Это известие Свенсона радует. Студенты, многие из которых, подо­зревает он, его недолюбливают, выбрали своим представителем того, кто скорее будет его защищать. Свенсон думает обо всех них с нежнос­тью и сочувствием. Это его ученики. Они держатся заодно. Свенсон был к ним суров – да и к себе тоже. Но чему-то он их научил. Они все чему-то учились.

– Уж не знаю, чей я представитель, – говорит Карлос. – Мне известно то, что известно мне.

– А большего мы от вас и не требуем, – говорит Амелия. Сеньорита-аристократка опекает дурачка-простолюдина.

– Ну что ж, приступим, – говорит Лорен. – Не было ли в поведении профессора Свенсона чего-то, что показалось вам необычным, что вас каким-либо образом смущало?

– Нет, мэм, – говорит Карлос. Это «мэм» неподражаемо. Годы, про­ веденные Карлосом в исправительной колонии и в армии, закалили его, он не дрогнет, выдержит издевательства Лорен Хили и ей подобных.

– Совсем ничего? – уточняет Бентам.

– Совсем, – отвечает Карлос.

Они что, расследуют преподавательскую деятельность Свенсона? Он-то решил, что все собрались здесь обсудить его интимные отноше­ния с Анджелой Арго. Они если имели место, то никак не в классе, – впрочем, думает Свенсон, происходившее в классе доставило ему неиз­меримо большее удовольствие.

Он закрывает на мгновение глаза и слышит, как кто-то спрашивает:

– Замечали ли вы что-нибудь необычное, выходящее за рамки, в поведении профессора Свенсона по отношению к Анджеле Арго?

Он не сразу понимает, что это голос Магды. Какой-то он другой. За­чем Магда это спрашивает? Неужели она что-то заметила в тот самый первый день, когда Свенсон шел с Анджелой по двору? Если да, хотелось бы услышать от нее, что именно. Поскольку, даже несмотря на то, что сделала Анджела, Свенсону очень хочется, чтобы Магда сказала: когда увидела их с Анджелой вместе, ей показалось, будто между ними возник­ла… взаимная симпатия.

– Да нет, не замечал, – отвечает Карлос.

– А как он относился к ее работе?

Старушка Магда пытается вернуть все на привычные рельсы. Препо­давание. Обучение. Работа.

– Она ему нравилась, – говорит Карлос. – И я понимал почему. У нее неплохо получалось. Здорово. Она умеет писать. Думаю, в глубине души и остальные это понимали.

– А что написала мисс Арго? – спрашивает Билл.

– Она принесла в класс главу из романа, – отвечает Карлос. – Во всяком случае, так нам сказали.