Джон Бойн - Абсолютист

Я поколебался, потом отрывисто кивнул:

— Был. Конечно, уже нет. С тех пор как все кончилось.

У мальчика загорелись глаза.

— А вы прямо в самом пекле были? — спросил он.

Я чувствовал, как мое терпение истощается.

— Комната. Дадите вы мне комнату или нет?

— Понимаете, сэр, это от вас зависит. — Мой ответ его явно разочаровал.

— Как так?

— Наша прислуга, Мэри, она сейчас там, дезинфицирует все. Она, ясное дело, заартачилась, не скрою от вас, но я напомнил ей, что над дверью этого заведения — мое имя, а не ее, так что пускай делает что велено, если хочет сохранить место.

— А я думал, это имя вашей матушки. — Я решил его немного подразнить.

— Ну и мое тоже, — с негодованием ответил он, выпучив на меня глаза. — В общем, когда Мэри управится, комната будет как новенькая и даже лучше, обещаю. Мамка не хотела вам ничего говорить, но как вы есть армейский человек…

— Бывший, — поправил я.

— Да, сэр. В общем, я считаю, я должен вам сказать, и чтоб вы сами решали, иначе это будет неуважение.

Я был решительно заинтригован и принялся перебирать в уме возможности. Может быть, убийство? Или самоубийство. Частный детектив застал блудного мужа в объятиях другой женщины. Или что-нибудь заурядное — непотушенная папироса подожгла содержимое корзины для бумаг. Или постоялец сбежал среди ночи, не заплатив. Снова запутанные обстоятельства. Снова свалки и пустыри.

— Я буду счастлив решить сам, но только если вы…

— Он и раньше у нас останавливался, — перебил меня мальчик. Голос его окреп в решимости рассказать мне всю правду, пусть неприглядную. — Мистер Чартерс его зовут. Эдвард Чартерс. Я всегда думал, что он очень респектабельный. Работает в банке в Лондоне, но у него мать где-то в Ипсвиче, и он время от времени ездит ее навещать и на обратном пути задерживается в Норидже на день-другой. И всегда у нас останавливался. Никогда с ним никакой беды не было, сэр. Тихий джентльмен, ни с кем не знался. Хорошо одевался. Всегда просил четвертый номер, потому как это хорошая комната, а я был рад ему услужить. Это я распределяю постояльцев по комнатам, мистер Сэдлер, потому что мамка путается в цифрах и…

— И что этот мистер Чартерс? Он отказался освободить комнату?

Мальчик помотал головой:

— Нет, сэр.

— С ним что-то случилось? Он заболел?

— Нет, ничего такого, сэр. Понимаете, мы дали ему ключ. На случай, если он поздно вернется. Мы даем ключи самым благонадежным гостям. Я разрешаю. Я и вам готов дать ключ, вы же были в армии. Я сам хотел пойти, сэр, но меня не взяли, потому как…

— Прошу вас, — перебил я, — давайте все же…

— Да, сэр, простите. Только это очень некрасивая история, вот и все. Мы ведь с вами знаем свет, правда, мистер Сэдлер? Я могу говорить откровенно?

Я пожал плечами. Наверное. Трудно судить. Если честно, я даже не очень понимал, что означает это выражение.

— Дело в том, что утром у нас вышел некоторый шум. — Мальчик понизил голос и доверительно склонился ко мне. — И конечно, весь дом перебудили к чертям. Простите, сэр. — Он горестно покачал головой. — Оказалось, что мистер Чартерс, которого мы считали тихим, добропорядочным джентльменом, вовсе не таков. Вчера вечером он вышел, а вернулся не один! Конечно, у нас есть правила, которые ничего подобного не допускают.

Я невольно улыбнулся. Какие строгости! Словно этих четырех лет и не было вовсе.

— И это все? — спросил я, вообразив себе одинокого мужчину, заботливого сына ипсвичской старушки. Он нашел себе спутницу на вечер, готовую скрасить его одиночество, — может быть, совершенно неожиданно нашел, и влечение пересилило осторожность. И вовсе незачем из-за этого поднимать такой шум.

— Нет, не то чтобы все, сэр. Понимаете… человек, которого привел мистер Чартерс, оказался просто-напросто воришкой. В результате мистера Чартерса обокрали, а когда он запротестовал, приставили ему нож к горлу, и вот тут-то поднялся шум до небес. Мамка проснулась, я проснулся, другие гости выскочили в коридор прямо как были, в ночном платье. Мы постучали ему в дверь, а когда ее открыли… — Он, кажется, колебался, стоит ли продолжать. — Мы, ясное дело, позвали полицию. Их обоих забрали. Но мамка ужасно расстроилась. Ей кажется, что наше заведение теперь испачкано. Она поговаривает о том, чтобы его продать, вы можете в это поверить? И уехать обратно к ее родне в западные графства.

— Наверняка мистер Чартерс тоже весьма сильно расстроился, — сказал я, искренне сочувствуя. — Бедняга. Я понимаю, арестовали его спутницу — она угрожала физическим насилием, но его-то за что? Неужели за моральное падение?

— Именно, сэр. — Дэвид выпрямился в полный рост и взглянул на меня с величайшим негодованием. — Это именно что глубочайшее моральное падение.

— Но ведь он не нарушил закон, насколько я понимаю. Не вижу, за что его призвали к ответу, даже если он украдкой немного погрешил против нравственности.

— Мистер Сэдлер, — хладнокровно произнес Дэвид. — Я скажу вам все как есть, потому что вы, видно, меня не поняли. Мистер Чартерс привел вовсе не даму, а юношу.

Он кивнул мне, как один знающий свет человек другому. Я покраснел и отвернулся.

— Ах вот оно что, — протянул я. — Тогда понятно.

— Теперь вы видите, почему мамка так расстроена. Если это выплывет наружу… — Он быстро взглянул на меня, словно ему вдруг пришла в голову какая-то мысль. — Надеюсь, сэр, вы сохраните все это в тайне. Иначе мы по миру пойдем.

— А… конечно, конечно. Это… это ведь не касается никого, кроме вас.

— Но остается вопрос с комнатой, — деликатно напомнил он. — Желаете ли вы теперь в ней остановиться? Как я уже сказал, ее сейчас тщательно чистят.

Я подумал, но не нашел доводов против.

— Честное слово, мистер Кантуэлл, меня это не беспокоит. Я очень сочувствую вашим трудностям и расстройству вашей матушки, но хотел бы занять эту комнату сегодня, если можно, так как мне надо где-то ночевать.

— Тогда все улажено, — бодро произнес он, открыл дверь и шагнул в коридор.

Я пошел за ним, слегка удивленный краткостью нашей беседы. Хозяйка, по-прежнему стоявшая за конторкой, взглянула на меня и быстро перевела взгляд на сына, а потом обратно.

— Мистер Сэдлер вошел в наше положение, — объявил мальчик. — Он желает снять этот номер, несмотря ни на что. Я пообещал, что комната будет готова через час. Надеюсь, я не ошибся?

Он говорил с матерью так, словно уже был хозяином заведения, а она — прислугой.

— Все так, Дэвид, — ответила она с явным облегчением. — Сэр, вы очень добры, если мне позволено так выразиться. Будьте любезны, запишитесь в книге для постояльцев.

Я склонился над книгой и аккуратно вписал в нее свое имя и адрес. Перо несколько раз брызнуло чернилами, пока я старался его удержать страдающей от спазмов правой рукой.