Олеандр Олеандров - Сборник: 200 рассказов Олеандрова

– Как же я раньше не замечала всего этого!

Но вот проблема.

За столом было спиртное. Оно было во всём – в коктейлях, в шампанском, в ликёре.

А спиртное на вечеринках – активизирует биохимические процессы в организме.

В головном мозгу создаются химические соли соединений которые увеличивают решительность, поднимают настроение.

В итоге создаётся ощущение полноты жизни.

Да только вот парня у неё – всё ещё не было.

Впрочем… однажды её проводил домой, парень с вечеринки.

Но он был женат.

И в этот город он приехал только на 3 дня.

Он проводил её, улыбнулся и на прощание – подал ей руку. По мужски.

Она улыбнулась и тоже подала ему руку.

И на мгновение… он вдруг задержал её руку – в своей руке…

Его звали Егор.

Пустота – была продолжением этой истории. Маленькой и короткой.

Он просто попрощался и уехал.

А потом началась другая история. Жуткая история.

Страшная и трагичная.

Маленькая опухоль в спинном мозгу разрасталась и через пол года она не могла ходить.

Ей было больно.

В то же время, химические процессы активизированные в мозгу продолжали развиваться нормальным путём.

Она всё ещё просыпалась по ночам, с мыслями о принце.

Её половое созревание успешно продолжалось.

Процессы в её мозгу требовали познакомиться, влюбиться.

Выполнить детородную функцию – отдаться мужчине, рожать и любить.

А её опухоль в спине – вызывала другие процессы которые наполняли её кровь антителами, а её тело – болью.

Как могла спортсменка – превратиться в инвалида за пол года?

На этот вопрос не смогли ответить врачи.

Они долго обследовали её, делали всевозможные анализы а потом сказали свой приговор.

Ей осталось жить 2 месяца.

Они не сказали ей про это… но заплаканные глаза мамы – сказали ей всю правду.

Увы, мама не смогла обмануть её.

И она всё поняла.

Она весь день лежала, ни с кем не говорила, смотрела в окно больничкой палаты.

– Апатия – сказала медсестра.

Но она ошиблась.

Биохимический процесс в верхней части полушария – оказался активнее того что происходила в её туловище.

Она надела на себя халат и бросилась к выходу из больницы.

Превозмогая боль в спине, своё отчаяние, безысходность.

Она бежала по улице, кривясь от боли.

Прохожие оборачивались ей вслед.

А она всё бежала и бежала. Не обращая внимание на дождь, ветер и прохожих.

В больнице начали искать её и позвонили её маме.

Мама нашла её на вокзале, когда она садилась в поезд чтобы ехать к Егору.

– Почему? – кричала она матери – Почему? Скажи мне мамочка! Почему он держал меня за руку? Почему смотрел мне в глаза?

Слезы лились из её глаз а она всё кричала:

– Я знаю, он что-то тогда хотел сказать мне, мама! Я должна поговорить с ним! Непременно!!

Её мама ошарашено отвечала что Егор давно уже забыл про неё. Что это была мимолётная встреча. Случайная и пустая. Но она не верила…

Она уже рвалась сесть в поезд как боль в спине вернулась и она упала на перроне возле поезда.

Машина отвезла её обратно в больницу.

А она лишь повторяла – Почему? Почему?

Но голос её звучал всё тише и тише.

Это было последнее проявление биохимического процесса в верхней части полушария головного мозга в основе которого было повышенное содержание адреналина в крови и секреций от развития половых желёз.

Победил другой процесс – раковый процесс развития опухоли.

И теперь он диктовал правила в её теле.

После инцидента на вокзале – функция организма направленная на деторождаемость значительно уменьшились.

Она больше не смотрела на звезды и не мечтала про своего парня… мужественного и сильного.

Она больше не думала про то как он будет сильно любить её.

Только боль осталась в её теле.

И ещё – беспомощность, отчаяние.

Таблетки и уколы больше не помогали.

Теперь она не старалась убежать с больницы. Теперь – она лишь держалась за руку матери, просила прощение за инцидент на вокзале и тихо спрашивала – всё ли правильно она делает теперь?

– Правильно – отвечала мать.

– Правильно – отвечали врачи.

– Правильно – отвечали друзья.

Но развитие опухоли уже перешло в заключительную фазу.

Через 2 недели у неё пропал аппетит.

Потом она перестала разговаривать, узнавать маму.

А ещё через месяц прекратились все функции в головном мозгу.

Если это сказать не на медицинском языке – она умерла.

Иван Николаевич Коломойский, завуч школы-интерната номер 25, тоскливо смотрел куда-то в угол тюремной камеры. Где он прокололся?

Где?

Но угол камеры угрюмо молчал. И тихо смотрел на него, как будто не мог насмотреться после долгой разлуки…

И это наводило страх на Ивана.

Не хотелось вспоминать прошлое.

Но оно как будто вылазило с этого угла.

– Чего смотришь? Или узнал? – Сказал Иван в угол.

Да. Когда-то Иван уже сидел.

Это было давно. Ещё при Польше. Тогда хотелось с пистолета пострелять. Настоящего, с патронами.

И ему, мальчишке 17 лет, приятель предложил участвовать в деле.

Стоять на атасе, пока ребята будут расстреливать одного типа во Львове.

Ребята-приятели были из "организации украинских националистов".

Весёлые и бесшабашные, они долго спорили кто будет стрелять.

Выпало некому Степану, на зависть всей компании.

Тот дрожащими руками взял пистолет и стал учиться прицеливаться наводя пистолет на приятелей.

– Дурак, ты же промахнёшься – говорили ребята постарше.

Но тот не отдавал пистолет. И упорно целился во всё что попало. Тренировался.

И он не промахнулся.

На тихой Львовской улице,выстрелы раздались как-то неестественно громко.

Иван с ребятами стояли на соседней улице, ждали возвращения Степана.

Услышав два выстрела, вдруг всё пошло совсем не так как они думали.

Раздался истошный крик. Страшный и хриплый.

Крик умирающего человека, которому вдруг сделали очень больно в цветущий летний день. Ни за что. Просто так.

И это было так страшно и неестественно что ребята испугались и стали разбегаться во все стороны, сбивая друг друга с ног.

На этом игра закончилась.

Уже вечером забрали Степана. А на следующий день начали забирать всех остальных.

Вот тогда Иван и очутился в польской камере, с сырыми стенами и унитазом в правом углу.

Приговор суда, прозвучал сурово – расстрел всем членам националистической банды.

Кроме Ивана. Он был несовершеннолетний. Поэтому ему дали 10 лет.

Вы знаете что такое 10 лет, для 17-ти летнего мальчишки?

Это не пол жизни. Это не жизнь. Это вечность!

С парашей в правом углу комнаты.

И воспоминаниями про красивые ножки пани Анны, со второго подъезда.