Олеандр Олеандров - Сборник: 200 рассказов Олеандрова

Где их окружили солдаты с мечами.

Для порядка.

После чего представление и началось.

Сначала, чтобы разогреть публику – на арену выводили христиан. Их одевали в ослиные шкуры и затем выпускали на них львов и тигров.

Те разрывали клыками несчастных которые кричали от страха и боли. А огромные твари всё рвали и рвали куски мяса с их тел пока не пожирали их целиком, живьём.

Когда вся территория арены стала красной от крови и кусков человеческих тел – на арену вышел ты, Нерон.

Слегка смущаясь и робея перед выступлением.

Тебя можно понять, мальчик!

Столько зрителей!

Уже опускалась тьма. Ты встал на сцену, раскинул руки и… о чудо! В зале раздался шум от удивления!

Это просто невероятно… твоё тело начало светиться!

Я знаю о чем ты думаешь в этот момент… – что об этом пойдут легенды!

Будут песни слагать и стихи сочинять.

Но мы с тобой знаем – эта та вонючая мазь, которую ты втираешь уже пару лет в тело – была фосфором.

Секрет прост, но сотни тысяч людей сейчас с восторгом смотрят как твоё тело светится в темноте.

И это главное.

Никто больше не говорит что это тело урода.

Заткнулась – девочка с косичками?

И представление продолжилось

Ты неожиданно раскинул руки в стороны и запел низким голосом.

Про любовь и птичек в небе.

А в это время солдаты в зале начали избивать мечами тех кто не хлопает тебе. Кто не радуется твоему пению.

Кто не кричит от восторга.

Ты пел, а зал постепенно превращался в кровавое побоище. А затем – в мясорубку. И только те кто хлопали тебе – выжили в ней.

Но они не останутся в истории.

В ней останешься только ты, Нерон.

Ты пел долго, более 20 часов.

И ты сделал это! Ты побил все мировые рекорды.

А зрители все хлопали и хлопали тебе. С их окровавленных ладоней уже капает кровь, уже слазит кожа целыми кусками.

А они все продолжают хлопать, и хлопанье это уже переходит в стучание оголённых костяшек окровавленных людских пальцев. Людей которые пригибаются под мечами солдат и кричат от нечеловеческой боли.

Беременные женщины рожали прямо в зале среди хлопающих зрителей. А больные и слабые – умирали и падали на пол. Некоторые не выдерживали и выкидывались через край выступа театра. Падали с высоты сорока метров и разбивались насмерть прямо на глазах у своих родственников ожидавших их у выхода из театра.

И трупы стали заполнять проходы как в театре так и за ним.

Но спектакль продолжался!

В полночь – ты решил зажечь светильники. Прямо над театром.

Что бы все видели тебя – в зените твоей славы.

Ты пел, а в это время над театром стали привязывать христиан, затем обливать и поджигать несчастных чтобы они как живые факелы освещали твоё представление.

Умирающие кричали от нечеловеческой боли и страданий, запах жареной плоти опустился на зрителей и их покалеченные костяшки пальцев хлопали всё быстрее.

Из-за шока от происходящего многие зрители перестали даже стонать и плакать.

Они просто сходили с ума.

И лишь кровавое зарево смерти и ужаса освещало их лица искажённые страхом и болью. Зрелище это было сродни как будто они находились в самом аду.

Где само исчадие ада стояло посреди сцены.

И пело – широко раскинув руки в стороны.

Люди в ужасе прижимались к друг другу, пытались спастись, укрыться от ударов солдат.

А ты Нерон, – всё пел… пел… пел…

Про любовь и птичек в небе.

Иногда задирая голову в небо. где миллионы звёзд над тобой – как будто кружились в такт твоему голосу, как будто они хлопали тебе тоже.

И ты был счастлив.

Нутром ты чувствовал что это свершилось.

Слава! Она пришла!

Что это представление – не забудут в веках.

И ты был черт возьми прав!

Утром из театра выносили тысячи трупов. А оставшиеся в живых покалеченные люди в ужасе разбегались по домам.

А ты в это время сидел дома, промывал свой усталый голос яичным раствором и думал что это представление наконец доказало ты настоящий певец.

И девочка с косичками больше никогда не назовёт тебя уродом.

А потом ты решил покорить своим пением родину всех искусств Грецию. Ты бросил Рим и поехал туда.

И о чудо! Нигде тебе так не хлопали как там – в Греции.

Тебя называли там самым великим певцом в мире, носили на руках и плакали от одного твоего голоса.

Скажу тебе честно Нерон – греки обманывали тебя.

Причём, они обманули по крупному. Хитрые люди, они всё рассчитали правильно.

В ответ на лесть – ты так растрогался что взял и подарил свободу Греции.

Да плевать что после этого Греция перестала платить налоги Риму.

Вследствие чего великий Рим стал почти нищим. И начал разваливаться.

Искусство требует жертв!

Ох и любишь же ты искусство, Нерон!

А потом ты вдруг подумал – наверное Рим соскучился по мне! И по настоящему искусству.

Ну ничего… скоро ты их порадуешь. Дашь новое представление.

Уверен, они будут снова хлопать. Ещё больше чем раньше.

И Нерон объявил что возвращается в Рим для нового представления.

Радуйтесь люди добрые! Ликуйте и веселитесь!

Но не радость а животный страх упал на Рим. Женщины плакали от ужаса. Дети прятались. Мужчины молились. Спрашивали друг друга – как нам спастись?

И не находили выхода.

Но вот незадача… ты недооценил их, Нерон.

Они нашли выход.

Ты вернулся в Рим, пришёл в свою комнату, лёг отдохнуть после долгой поездки и заснул.

Сколько новых песен ты выучил в Греции, Нерон?

Сколько театральной мудрости познал?

Но ты молчишь. Ты спишь сейчас.

И снится тебе театральная сцена, миллионы аплодирующих зрителей, улыбающихся и махающих тебе руками.

– Слава тебе в веках великий певец Нерон!

А ты – поешь им, Нерон, поешь и поешь… день и ночь…

И ликование вокруг становится всё больше и больше.

Нерон спал и улыбался во сне.

А потом проснулся и думал:

– Вот что значит величие Вот что значит слава. Вот что значит актёрское счастье.

И только настоящий актёр – готов платить за это настоящую цену.

А он, Нерон – готов был платить её По всем своим счетам сполна.

Ах какой же сладкий сон был… всё ещё думал Нерон а затем встал и вдруг обнаружил что он дома один.

Вокруг никого – ни охраны, ни слуг.

Он бегает по комнатам, ему кажется что он продолжает спать и всё это ему снится.

Страшный сон.

– Этого не может быть – кричит он. Выбегает из дома и останавливается как вкопанный.

Это не его представление. Это было начало чужого представления. Но такого же кровавого и страшного как его собственное.

Какие-то хмурые тени людей обступают дом. Топоры и вилы блестят в их руках. А в их глазах – только лютая ненависть. И желание убить тебя Нерон. Разорвать на куски, на самые мелкие кости.