Лев Портной - Улавливающий тупик

Мы поднялись в вертолет, и он тут же оторвался от земли.

— Нам только что удалось спасти трех космонавтов, — объяснил в воздухе Селифан Ваучерович. — У корабля отказала система торможения. И для того чтобы они не разбились, мы построили улавливающий тупик. Это тоннель вне времени, который проложен таким образом, что космическое тело, свободно падающее сквозь него, к концу падения полностью теряет скорость.

— Так это вы построили тот дурацкий параллелепипед на нашей даче? — воскликнул я.

Костиков кивнул.

— А точнее, — добавил он, — это вы построили себе дачу на месте прохода. Потому что мы заложили его еще в 1783 году, с высочайшего повеления императрицы Екатерины.

— Так за что же ты заплатил четыреста баксов Катулису? — воскликнула Кристина.

— Ловко они меня одурачили, — ответил я. — Правильно по всей округе растрепали, что на нашем участке построено нечто, о чем мы сами ни малейшего понятия не имеем. Вот они этим и воспользовались.

— Дом-то наш разрушен, — с грустью вспомнила Кристина.

— Приношу наши извинения, — откликнулся Селифан Ваучерович и беспомощно развел руками.

— А ничего, — воодушевился я. — Слава богу, я покамест Пафнутию акт приемки не подписал. Так что я вправе потребовать с него строительство нового дома.

— Несчастный Пафнутий, — покачала головой Кристина, — вот попал, так попал.

— Кто-то ведь должен оказаться крайним, — усмехнулся я. — Ничего, ему будет урок, он и так нам все нервы вымотал.

— Самое сложное в нашем деле, — неожиданно продолжил Костиков рассказ о тоннеле, — это поддержание перехода в рабочем состоянии. Каждый раз приходилось одурачивать какого-нибудь селянина, чтобы он под тем или иным предлогом время от времени заводил аппарат…

— Еремин! — перебил я Селифана Ваучеровича. — Его отопительный агрегат…

— Точно, — подтвердил мою догадку Костиков. — Бедного электрика ждет огромное разочарование: больше его агрегат работать не будет.

— Да, — вдруг вспомнила Кристина о чем-то важном, — а как кошки проходят сквозь эти стены?

— Не знаю, — пожал плечами Селифан Ваучерович. — Нет, правда, не знаю. Это одна из неразгаданных тайн. Ученые бьются над этим, но пока даже гипотезы более-менее достоверной никто выдвинуть не может. Кошка — существо загадочное.

Так за разговором мы прилетели в ангар наподобие тех, которые можно увидеть в фантастических фильмах. Нас быстро сфотографировали и изготовили загранпаспорта. Я полистал красные книжицы. На вид они не отличались от настоящих. Мало того, в обоих красовались шенгенские визы с отметками о въезде.

— Нам не удастся вернуть вас назад в Селифоново, — объяснил нам Селифан Ваучерович, — вы попадете в одну из западноевропейских стран.

Он протянул нам конверт.

— Здесь деньги, — пояснил он.

— Какие деньги? — удивился я.

— Ведь у вас нет при себе ни гроша, а мы перенесем вас в Западную Европу, — ответил Костиков.

— И какие же здесь деньги? — спросила Кристина, прибирая конверт к рукам.

— Доллары, — сказал Селифан Ваучерович. — Евро, к сожалению, напечатать не успели. Но у вас вроде доллары еще в ходу, обменяете на евро.

Потом нас проводили в небольшую кабинку наподобие лифта. Костиков тепло и по-дружески попрощался с нами. Двери закрылись, погас свет, и мы провалились в неизвестность.

А вынырнули в безлюдном переулке, по сторонам которого тянулись старинные особняки, и если бы не современные автомобили, припаркованные у обочины, мы бы вообще решили, что попали в средневековье. Мы вышли из переулка на оживленную улицу. На углу бородатый толстячок жарил каштаны. Я прочитал на вывеске название улицы — «Boulevard Montmartre».

— Поздравляю тебя, мы находимся в Париже, — сообщил я Кристине.

— Вот это да! — восхищенно воскликнула она.

В Париже мы прожили неделю, остановившись в четырехзвездочном отеле «Де Кастильоне». В первый же день мы позвонили Володиным и удостоверились, что наша кошка не пропала и находится у них. Денис и Наташа очень на нас обиделись, решив, что мы сыграли с ними злую шутку, уехав во Францию таким образом, когда все решили, что мы вообще погибли.

Но самое главное, пока мы были в Париже, я был по-настоящему счастлив. И как это ни странно, я радовался тому, что именно наша дача сгорела ради спасения трех человек из далекого 2053 года, с которыми мы даже познакомиться не успели. И еще я понял, что это — самое важное в моей жизни. Я стал кандидатом наук, генеральным директором крупной фирмы, созданной моими руками и моей головой, написал кучу научных статей и брошюр, но все это ничто по сравнению с тем, что я искренне был счастлив оттого, что именно мой дом сгорел, а три незнакомца остались живы. И я желаю всем хоть раз в жизни такой радости!

И я с грустью вспомнил о Еремине. Вроде никчемный человек, а какое важное дело делал. Наверняка и пьянствует, и дебоширит он, протестуя против того, что находится в совершенном неведении относительно своего высокого предназначения в этой жизни, лишь смутно догадываясь о нем.

В воскресенье мы вернулись домой, и в понедельник я вышел на работу.

— Ну, вы даете! — заявила Анечка, принимая в подарок духи, привезенные из Парижа.

В десять часов ко мне зашел Сергей Коновал.

— Михалыч! Ты что, издеваешься над нами?! — прямо с порога заорал он.

— Что случилось? — с недоумением спросил я.

— Что случилось?! — передразнил меня он и швырнул свой дипломат на мой стол. — Он еще спрашивает! Ты что, забыл, что на новоселье на дачу нас пригласил?!

— Сергей, извини, дорогой, дача-то наша сгорела, а я тебя предупредить забыл, что новоселье-то отменяется, — смущенно пробормотал я.

— Да я уж знаю, что в вас метеорит попал. Вся деревня только об этом и говорит. Но тебе ж Селифан новую за неделю построил.

— Что? — изумился я.

— Ну вот, а ты и не знаешь! А мы с Маринкой, как дураки, приехали к вам на дачу в субботу, а вас нет! Но дом вам Селифан построил красивый! Кстати, тетя Люда письмо вам от него передала. — Сергей протянул мне сложенный вдвое листок.

Я развернул его и прочитал следующее: «Дорогие Валерий Михайлович и Кристина Владимировна! Извините за эту шутку — с Парижем. Мне нужна была неделя, чтоб отстроить Вам дом. Искренне Ваш, Костиков Селифан Ваучерович».

Я ошалело смотрел на эту записку, а Сергей продолжал:

— Кстати, Михалыч, ты чего свой «чероки» там бросил?

— Да так… — промямлил я.

— Слушай, самое главное — познакомь меня с этим Ваучеровичем. Может, он и нам также быстро дом построит.

— Я поговорю с ним, — пообещал я.

— Ну, смотри, не забудь, — попросил Сергей и отправился к себе на Пулковскую улицу, где содержал чайную лавочку.

Когда он ушел, в кабинет вошла Аня. Она положила на стол газету «Коммерсантъ» и лукаво спросила: