Шуламит Харэвен - Махагони

Было тихо. Город сдался. Утром с улицы еще доносились голоса людей, сбившихся в группки. А днем в город колонной, как на параде, вошли немцы. Их оркестры сверкали на солнце, которое в их честь выглянуло из-за туч; они были веселы и пели красивые, совершенно незнакомые песни. Когда неделю спустя я шла в приют, чтобы в прачечной на чердаке, откуда валил пар, получить немного молока, и озябшими руками сжимала под пальто бутылку, мне преградил дорогу немец в черной форме с черепами на петлицах, грудь его наискосок перетягивала полоса черной кожи. Он встал, широко расставив ноги, положил руки на рукоятки пистолетов и заорал: «Хальт!!!»

…Больше я туда не ходила. Весь мир побелел от страха. Я сидела, обхватив руками колени, на полу в том углу, где когда-то стоял буфет из махагони, и не хотела двигаться. Чтобы меня никто не видел. Чтобы не быть на виду. Пусть меня не видят, не слышат, пусть не говорят со мной, пусть меня вообще не замечают. Про гестаповца [1] Скорее всего, память подвела автора при описании трагического эпизода своей жизни… Череп в петлице — принадлежность формы танкистов Третьего рейха, в т. ч. и СС-дивизии «Мертвая голова». Тогда и загадочные «рукоятки пистолетов» легко превращаются в автомат «шмайсер» на груди. я им не рассказала. Они всё равно не могли защитить — ни себя, ни меня не могли, — ни в ту осень, ни в предшествовавшие годы, никогда.

Скорее всего, память подвела автора при описании трагического эпизода своей жизни… Череп в петлице — принадлежность формы танкистов Третьего рейха, в т. ч. и СС-дивизии «Мертвая голова». Тогда и загадочные «рукоятки пистолетов» легко превращаются в автомат «шмайсер» на груди.