Анхела Бесерра - Музыка любви

— Что вы говорите, мадам!

— Уж послушай старуху, которая и сама любила когда-то... Никто не разбирается в любви лучше стариков.

Жоан поднялся по лестнице, неся в руках змеев; их роскошные хвосты лениво волочились за ним по полу. Он обещал мадам Тету, что они придут вечером, хотя еще не решил, когда и как сказать об этом девушке. Наверху Соледад ждала его в одиночестве. Пубенса, предвидя, что скоро станет третьей лишней, ушла на пляж, дабы в тишине и покое почитать «Мадам Бовари». Через окно Соледад показала Жоану, где расположилась кузина, — издалека еле виднелось ее лиловое платье на берегу моря.

Они сердечно попрощались с хозяйкой и вышли из ресторана, веселые и довольные. От утреннего недомогания не осталось и следа.

Все дальше уходили они по набережной от того места, где сидела Пубенса, попутно высматривая удобный песчаный пригорок, на который можно забраться и подождать ветра. Но летний воздух оставался неподвижен.

— Где прячется ветер, когда не дует? — спросила Соледад, не сводя с него влюбленных глаз.

— В твоей душе, — улыбнулся Жоан, вкладывая в ответный взгляд всю силу своего чувства.

Он не смел позволить себе большего, чем просто смотреть на нее, но желание ее поцеловать потихоньку становилось невыносимой мукой. Вместо этого Жоан вытащил из кармана карандаш и листок бумаги, который разорвал надвое и половинку протянул Соледад, чтобы она записала желание. Затем подробно посвятил ее в искусство управления воздушным змеем.

— Только писать нужно искренне, с открытым сердцем, — предупредил он напоследок.

— Ты первый, — испуганно попросила она.

Жоан взял карандаш и мелкими-мелкими буквами, чтобы уместить свою мечту на маленьком клочке бумаги, исписал его от края до края. Перечитав написанное и поцеловав листок, он сложил его по диагонали, надорвал посередине и убрал в карман брюк.

— Прочитать тебе не могу, иначе не сбудется, — пояснил он.

Соледад задумалась, покусывая кончик карандаша.

Наконец ей удалось поймать нужный настрой, и слова полились сами собой. Пока она излагала на бумаге свое заветное желание, словно вздох вырвался у моря — и легкое дуновение ветерка ласково коснулось ее волос. Теплый и еле заметный, но все-таки ветер! По мере того как она выводила строку за строкой, он становился все ощутимее.

— Боже, Соледад! — восхитился Жоан. — Ты умеешь призывать ветер!

И действительно, бриз неуклонно усиливался. Когда она закончила, клочок бумаги уже рвался у нее из рук. С торжествующей улыбкой Соледад сложила его, в точности повторив действия Жоана, и, целомудренно отвернувшись, спрятала за корсаж.

Призванный ею ветерок тем временем разошелся, разгулялся по побережью, грозя превратиться в самую настоящую бурю. Соледад подбросила своего змея, и тот взмыл вверх, распуская свернутый кольцами хвост, затрепыхался, заметался по воздуху, чуть не сбив девушку с ног. Жоан бросился на помощь. Соледад звонко хохотала, глядя, какие пируэты ему приходится выделывать, чтобы выровнять змея, который словно отплясывал какой-то безумный чарльстон, дергаясь то влево, то вправо. Разноцветный лоскутный хвост затейливо извивался в воздухе.

Справившись наконец со змеем, юноша передал бечевку Соледад и запустил своего, до сих пор покорно лежавшего на земле. Жоан бежал с ним по пляжу, пока ветер не сжалился и не подхватил змея, принимая его под свою опеку. Теперь в небе танцевали два змея, сходясь и расходясь, будто дразня друг друга ритмичным покачиванием элегантных хвостов. Пришла пора отправить вверх по веревке свои желания.

Жоан обернул свой листок вокруг веревки в самом низу, закрепив его в месте надрыва. Соледад последовала его примеру. Повинуясь порыву ветра, послания решительно заскользили вверх.

Чем выше поднимались бумажки, тем беспокойнее вели себя змеи. Справляться с их виражами становилось все труднее. Увидев, что веревки вот-вот перехлестнутся, Жоан попытался отойти подальше, но не успел. Змей Соледад сделал головокружительный скачок и обвился вокруг его змея. Внезапно небо из лазурного стало серым. Ветер утратил свое игривое дружелюбие и с нарастающей жестокостью принялся швырять яркие восьмиугольники по воздуху, все больше запутывая веревки.

Змеи сталкивались, калеча друг друга ударами. Длинные хвосты отчаянно рвались на волю, стремясь продолжить танец, но только сильнее затягивали образовавшиеся узлы. Клочки бумаги, дрожа на ветру, казалось, изо всех сил пытаются удержаться, не сорваться вниз. Жоан и Соледад отчаянно тянули на себя веревки, пытаясь смотать их и вернуть змеев из опасного полета. Но борьба за их спасение от неминуемой гибели была обречена на провал. Не выдержав ярости воздушного потока, веревки оборвались. Змеи, утратив связь с землей, еще долго летели над морем, сплетясь в тесных объятиях, пока волны не поглотили их. Безмолвно наблюдали Жоан и Соледад за их падением, предвещавшим крушение мечты.

Андреу отложил синюю папку и потянул к себе зеленую, в которую Гомес сложил фотографии, сделанные во время наблюдения за Авророй. — Прежде чем вы откроете эту папку, сеньор Андреу, позвольте вам кое-что рассказать о моих находках. Сначала я хотел бы показать вам вот эту. — Он взял со стола папку белого цвета, где хранились материалы о супружеской жизни Жоана Дольгута.

— Гомес, вас никогда не учили, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется? — надменно процедил Андреу. — Сейчас я хочу посмотреть зеленую, ясно? — Ему не нравилось чувствовать себя до известной степени во власти этого детектива.

— Капитан приказывает, матрос выполняет, — бодро откликнулся Гомес. О ежедневных передвижениях Авроры Вильямари у него было собрано подробнейшее досье. — Объект проживает на улице...

— Только не надо сообщать мне адрес, который я сам вам дал. Прекратите юлить, Гомес. Опустите очевидное и переходите к сути.

— Как пожелаете, я просто хотел соблюсти порядок. — Он ослабил узел чересчур туго затянутого галстука. — Сеньора Вильямари обычно проводит большую часть дня в доме на бульваре Колом, где жила покойная. Мне удалось поговорить с консьержкой — вы себе не представляете, какого труда стоило заслужить доверие этой мегеры, — Гомес никогда не упускал случая подчеркнуть свои заслуги, — и она снабдила меня интересными сведениями. Сеньора Соледад поселилась там со своим мужем в 1950 году. Говорят, она тогда была очень красивой женщиной, утонченной и элегантной, с манерами настоящей аристократки. Она урожденная колумбийка, а ее муж — каталонец, но много лет прожил в Колумбии. Похоже, его отец, текстильный магнат, во время гражданской войны перебрался с семьей в Новый Свет ради спокойствия и безопасности.