Дмитрий Липскеров - Теория описавшегося мальчика

— Ах!.. — Валентина Карловна потеряла сознание и почти сползла на пол.

Народ на площади впал в ажиотацию. Толпа выясняла между собой, разводка это или правда. Откуда этот косоглазый ксилофон узнал о смерти руководителя области, если в этот момент находился на сцене?

— Такие люди не могут врать так по-дурацки! — поделился мнением кто-то из умных. — На него столько народу смотрит, а он погнал нам про смерть? Он не фраер! Это же скоро либо подтвердится, либо опровергнется!

Толпа с мнением московского щипача согласилась, заплатив за него дюжиной портмоне и дюжиной снятых часов.

Полковник Крутоверхов тотчас связался с местным ФСБ и коротко изложил ситуацию. Через минуту оперативный дежурный продиктовал ему адрес Марины Весниной:

— Выясняйте, полковник!

Полицейский автомобиль рванул с площади в сторону улицы Гарибальди.

— Я нахожусь здесь, — пояснил Иван Диогенович, — не для того, чтобы шутить. Надеюсь, вы это понимаете… Еще я знаю, что почти всем вам была разослана видеозапись, правда плохого качества, моих первых двух выступлений в Коврове. Ее сделал дежуривший лейтенант ФСБ Фролов на телефон Nokia две тысячи второго года выпуска. Там очень плохая камера, поэтому вас всех вдобавок снабдили стенограммой. Надеюсь, вы имеете представление о том, что здесь происходит?

— Сволота!.. — прошептал Яков Михайлович в ухо Насте, которая к этому времени сняла с головы платок и слилась волосами с ночным залом. — Подонок! — От наклеенной бороды у психиатра чесался подбородок.

— Он способный, — прошептала в ответ Настя. — Почти как моя бабушка. Она тоже предсказывала…

Викентий завороженно смотрел на сцену, слегка подергивая кончиком острого носа.

Крутоверхов звонил в дверь Марины Весниной. Она открыла. Вся трясущаяся, в полупрозрачном пеньюаре, привалилась к стене.

— Он т-там, — показала на спальню и икнула.

— Мертвый? — спросил Крутоверхов.

— Кажется, д-да… — опять икнула.

Губернатор лежал на животе, голым задом к потолку. Его кожа оставалась почти розовой, и полковник сунул два пальца ему под шею, к кадыку. Тишина. Переворачивать не стал до прибытия экспертов. Выругался негромко. Его опасения, что без ЧП не обойдется, подтвердились.

Крутоверхов пошел на лестничную клетку, оставив сотрудников в квартире. Проходя мимо все еще икающей Марины, полковник потрепал ее по плечу:

— Оденьтесь! Сейчас здесь будут десятки человек!

Он набрал дежурного ФСБ и подтвердил ситуацию 201.

Один из охранников важного лица в ложе получил сообщение в ухо и наклонился к охраняемому, коротко подтвердив:

— Умер.

Тотчас в зале запикали пришедшими сообщениями десятки мобильных телефонов.

Владельцы аппаратов прочитали одинаковое сообщение: «Губернатор умер».

Высокопоставленная публика слегка зашумела.

Важный человек чуть слышно проговорил:

— Умер… Все умирают. Сладко умер. Жизнь продолжается, а вместе с нею — концерт.

— Спасибо, — поблагодарил человек-ксилофон, вывернув лицо в сторону ложи.

Народной СССР все это очень понравилось. Прямо все внутренности встрепенулись.

Валентина Карловна очнулась и, хлопая глазами, таращилась на сцену.

— Все будет хорошо, — успокоил ее Иван Диогенович. — Он умер, как я и говорил, раньше вас. А знаете почему?

— Да, святой Иваан, — почти проскулила Карловна. — Смерти нет. Есть только ее пример…

— Абсолютно точно! — подтвердил человек-ксилофон. — Давайте переходить к существу!

Настя ударила молоточками по инструменту, извлекши из него ноту «си», и спертый в зале воздух мигом исчез, оставляя пространство напоенным прохладой и озоном, будто после грозы собрались на полянке туристы.

Зрители подумали, что наконец включились несуществующие кондиционеры.

— Эпиграфом нашей встречи я бы сделал такое утверждение: если вы идете по дороге и, посомневавшись немного, поворачиваете направо, а не налево, то вместе с этим выбором вы рождаете новую Вселенную, где вы, возможно, свернули все же налево.

Народ у экрана обшутил эпиграф: мол, губер уже сходил налево!

— Вот и сильный мира сего, сделав выбор в пользу продолжения концерта, породил новую Вселенную, в которой концерт отменен или еще что произошло. Каждый из нас за свою жизнь плодит сотни тысяч Вселенных, по одной, когда делает любой выбор. Несколько лет назад губернатор решал, заехав в Ковров, где отобедать. У мэра или в частном ресторане? Жена мэра готовит неважно, да и мэр болтлив. В общем, губернатор сделал выбор в пользу ресторана, где и повстречал Марину Веснину, на которой сегодня и умер…

Взрыднула Карловна. Она сразу же попыталась взять себя в руки, заткнув кулачком рот.

— В другой Вселенной, — продолжил Иван, — губернатор без особого удовольствия отобедал у мэра, был им заболтан до одури и никогда не познакомился с любовницей. Он мог бы сейчас сидеть рядом с женой, а в будущем стать полпредом Президента… Конечно, он им стал в одной из Вселенных. А в третьей похоронил свою половину!

В зале сидели действительно умные люди. Для них вывод человека-ксилофона хоть и был любопытен, но никак откровением не стал. Как на лекции по квантовой физике.

Настя взмахнула молоточками и заиграла фугу Баха. Настроение в зале тотчас переменилось. Сознание олигархов, политиков и всего зала вдруг слилось воедино, создав нечто подобное коллективной душе, и с невероятной скоростью устремилось сквозь космическую Бесконечность. Это сознание вдруг сконцентрировалось в маленьком ребенке, просыпающемся в своей кроватке ночью.

Мальчику Вите было страшно. Он всегда боялся ночи, особенно в чужом городе, потому что за окнами качаются черные деревья, а крыша дома скрипит. Вите очень хочется по малой нужде, но страх сковывает, и он забирается с головой под одеяло. Он также страшится позвать мать. Она очень не любит, когда ее будят. Мальчик говорит себе, что если не встанет с кровати, то непременно описается и за это будет очень стыдно. Тогда Витя встает и, трясясь от страха, добирается до уборной, а потом, сделав свое дело, стремительно бежит в свою комнату и бросается, счастливый, под одеяло… А потом все сначала. Вите страшно, потому что за окнами качаются черные деревья, а крыша дома скрипит. Ему очень хочется по малой нужде, но страх сковывает, и он забирается с головой под одеяло. Мальчик говорит себе, что если не встанет с кровати, то непременно описается и за это будет очень стыдно. Он повторяет это про себя множество раз, а потом чувствует, как постель наполняется горячей жидкостью. Мальчик ощущает себя несчастным.

Человек-ксилофон ослабил напряжение, и постепенно общественная душа зала расслоилась по прежним телам на множество душ.