Петр Киле - Таинства любви (новеллы и беседы о любви)

- Едем!

- Прямо сейчас?

- Да. Отъезжаем спокойно... Боюсь, за нами будет погоня.

- Уйдем.

Сана, вспыхивая вся от радости:

- Правда?!

- Чему вы рады?

- Как же! Все, что мы видим в жизни, в новостях и фильмах, весь этот беспредел, происходит и со мной, знаете, захватывает, как игра, правила которой я откуда-то знаю.

Отъезжают, мелькают виды Москвы, все быстрее, как открываются дали лесов и полей.

Сельская местность под вечер. За озером вдали на высоком берегу деревня со старинной усадьбой из каменного строения и церковью. Там словно все сияет день, а на переднем плане, на берегу с кустами, где показываются Сана и Веснин, уже почти ночь. Проносятся за лесом то и дело электрички и товарняки, сотрясая далеко землю и заглушая птичьи голоса.

Веснин слегка обескураженно:

- Боюсь, мы опоздали на паром.

Сана смеется:

- Здесь ходит паром?

- Мост развалился. Пешком там еще можно пройти, а на машине не проедешь. Утром и вечером ходит паром.

- Куда мы попали?

- В прошлый век. Видите?

- Деревня. Какая красота! Идем.

- Оставить машину? На обратном пути мы ее не найдем.

- Здесь же лес. Нельзя спрятать?

- Подождем еще. Может быть, кто-то из местных подъедет. Они умеют подавать сигналы паромщику.

Слышен шум подъезжающей машины. Откуда не возьмись, Хор девушек является в сумерках леса; они в причудливых лохмотьях и в гриме под ведьм, но в телодвижениях грация, нарочито вызывающая.

ХОР ДЕВУШЕК

Над озером старинная усадьба

И церковь... День сияет, словно свадьба

Воды и неба в хлопьях белых туч,

И ввысь и вглубь несется солнца луч.

Лишь люди сеют зло в подлунном мире

И любят торжества в кровавом пире.

Здесь ведьмы мы -

Создания из тьмы,

Мы чувственны сверх всякой меры,

Глаза горят зловоньем серы...

Из машины в стороне выходит Серый, демонстративно неся ружье на руках.

СЕРЫЙ. Это что еще такое? Дамы сопровождения? На дело я выхожу один. Сгинь, нечисть, сгинь!

ЮНОНА. Еще перекрестись, антихрист.

СЕРЫЙ. Я православный.

КСЕНИЯ. Надо же. У нас объявились и православные киллеры, как писатели и режиссеры.

СЕРЫЙ. Это работа такая же, как всякая другая.

ВИКА. Дурная.

СЕРЫЙ. Праведных нет. Мы все грешны. Значит, это работа очистительная.

ЮНОНА. Мусорщик! То-то же беспорядка все больше и беспредела на Руси.

Все это похоже на видения в сумерках в лесу.

Сана заинтересованно:

- Здесь что-то происходит.

Веснин с недоумением:

- Туристы разыгрывают шабаш ведьм?

- Он здесь!

- Кто?

- Серый.

- Сатана?

ХОР ДЕВУШЕК

Меж алых губ сочится кровь...

Убийственна любовь.

Но в этом наше вдохновенье

И Сатане служенье.

Серый пугается видений и озирается.

Сана достает пистолет:

- Вы знаете, я запаслась оружием. Стрелять умеете?

Веснин с опаской:

- Нет. А вы?

- Умею. Стреляла в тире и неплохо. Но в живую мишень никогда.

- Это не живая мишень. Это киллер. Сколько человек он убил!

- Откуда вы знаете?

- Ведьмы его привечали. Он явился убить вас.

- Ведьмы? А я-то думала, это мои подруги потешаются надо мной от зависти и страха.

- Стреляйте!

Сана нажимает на курок:

- Как! Я выстрелила?

- И наповал!

- Ай! Ай!

Сана, проявив хладнокровие, с развязкой впадает как бы в безумие; убить человека оказывается для нее нелегко, она не в себе.

Серый, очнувшись от раны, поднимает пальбу, Веснин уводит Сану из-под пуль и, выхватив ее пистолет, выстреливает сам.

- Черт! Попал? Мимо!

Машина вспыхивает пламенем и взрывается; Серый, размахивая руками, словно уносится в небеса.

Сана с торжеством:

- Сгинул Сатана!

Веснин обрадованно:

- Паром! Паром!

- Паром? Нет, лодка Харона, перевозчика душ. Мы умерли, милый?

- Нет! Мы воскресли для новой жизни.

- Но вокруг ночь.

- Святая ночь любви под покровом вечности.

Луг с деревней по высокому берегу озера в ночи, в сиянии луны и звезд, с пением и пляской Хора девушек, с картиной безумной ночи, что лишь угадывается в стрекоте насекомых и птиц, в голосах и обрывках мелодий.

Хор девушек кружит вокруг пары влюбленных.

ХОР ДЕВУШЕК

Из света солнца серп луны,

Осколок счастья и весны

Ушедших в ночь тысячелетий...

Как одиноки мы на свете!

Несемся наперегонки,

Ликующие светляки.

Святая ночь греха и бездны.

Ко мне, ко мне, мой рыцарь бедный!

Благое счастие любви...

Ах, пламя нежное в крови!

На гребне страсти - только мука,

И счастьем кажется разлука.

Лети, беспечный мотылек,

На свет в ночи; то счастья Рок.

Сана заснула, когда уже взошло солнце, Дмитрий, оставив машину, набросав несколько слов, что вернется под вечер, поспешил на электричку. Но, позвонив со станции домой и на работу, он вернулся на дачу, закупив продукты, и не увидел ни своей машины, ни девушки. Как выяснилось, на пароме не переезжала, значит, унеслась по проселочной дороге куда глаза глядят.

Дмитрий отправился вслед за нею на велосипеде, уверенный, что где-нибудь наткнется на свою машину, застрявшую на бездорожье. Но Сана умудрилась проехать бродом через речку и выехать на шоссе, и кружным путем добралась до Москвы, что проделал и Дмитрий. Хорошо, если она сама, ведь за нею могли придти?

Во всяком случае, машина его стояла во дворе, с запиской от Саны с извинениями за хлопоты, с просьбой не беспокоиться за нее… Это всё?! Будто не было ужасного события! Будто не было чудесной ночи любви!

А может, ничего и не было? Недаром все события, связанные с Саной, он воспринимает в каком-то музыкальном ключе…

Дмитрий Веснин сознавал и чувствовал, что он напрямую причастен к убийству, пусть и в форме самозащиты. Если правосудие и не привлечет его к ответственности, то вряд ли бандиты спустят тем, кто их достает. Пребывая между двух огней, как Дима, так и Сана, видимо, остерегались встреч, да и ночь любви не была ли всего лишь сексуальной разрядкой, что для девушки обычное дело?

Между тем он продолжал носиться с темой Эвридики…