Александр Дьяченко - Плачущий ангел

– Ты не можешь быть в прошлом и настоящем одновременно. Выбери прошлое другого человека, и я покажу тебе его.

– Покажи мне прошлое моего отца. Перенеси меня в то время, когда ему было пять лет.

И я увидел себя проходящим сквозь стену деревянного деревенского дома. Вхожу и вижу – в доме все спят. Прямо передо мной маленькая кровать, а на кровати - маленький мальчик. Лунный свет падает ему на лицо. Мальчик не спит, и вовсю смотрит на меня широко открытыми глазками. В них нет страха, а только удивление и восторг. Ты представляешь, я стоял и смотрел на маленького мальчика и понимал, что это мой отец. Мне очень хотелось обнять и расцеловать этого мальчика, но я не решился нарушить тишину. Ещё хотелось с ним о чём-нибудь поговорить, но о чём? Мы просто смотрели друг на друга, и нам было хорошо. Потом я прошёл дальше, и, выйдя через противоположную стену, очутился в своём времени.

После этого случая, приходя в дом к отцу, мне всякий раз хотелось рассказать ему о нашей встрече в его детстве, но я не рисковал заводить разговор на эту тему. Я помнил реакцию жены и брата на мои слова о лотерейном билете, они же тогда реально думали, что я болен.

Время не стоит на месте, и я вслед за женой пришёл в Церковь. Общение с этим «некто» никогда не позволяло мне усомниться в существовании высших сил, просто для того, чтобы придти в Церковь, человеку нужно созреть.

Как-то разговорились с отцом о Боге. Я стал доказывать ему существование Творца, но отец неожиданно прервал меня и сказал.

– Нет-нет, мой мальчик, никогда в своей жизни я не сомневался в том, что Бог есть, потому, что я Его видел. Я видел Бога в далёком детстве, мне было тогда всего пять лет. Просто, раньше я об этом никому не рассказывал. Была ночь и все уже спали, но я вдруг проснулся и увидел, как прямо передо мной из стены выходит старец с белыми длинными волосами, и такой же бородой. Он подошёл ко мне и стал внимательно меня рассматривать. И ты знаешь, в его глазах было столько любви, что мне захотелось вскочить и прижаться к нему. Потом он пошёл дальше и ушёл в противоположную стену. Я знаю, это был Бог, и никогда я больше не видел в человеческих глазах столько любви и участия.

– Как мне хотелось закричать: «Отец, а ведь это был я»! Но чтобы он тогда обо мне подумал? Что я сумасшедший?

Не берусь судить о природе происхождения этого голоса. Серёжа уверен, что это был кто-то из числа светлых сил, потому, что со временем он предупредил, что, если Серёга не захочет, то больше он к нему не придёт. От бесов так легко не избавиться. Не знаю, но есть во всём этом рассказе некоторые смущающие меня обстоятельства. И одно из них то, что голос не стал показывать Серёже будущее. Голос мог моделировать будущее мальчика, но не повёл его в это самое завтра. Может, его знание о завтрашнем дне ограничивалось каким-то пределом?

То, что существует знание о будущем, не секрет, для Бога нет времени. Просто, для кого-то вход в эту область открыт, а для кого-то, нет. В неё не входят обычные люди, такие, как мы с вами, и не входят бесы. Бесы не могут касаться будущего, если только не закладывают его в дне сегодняшнем сами (влагая помыслы в "распустивших уши" доверчивых людей или внушая через гадалок/экстрасенсов). Они реально не могут заглянуть далеко вперёд.

На днях смотрел фильм о подобных путешествиях во времени, сейчас у нас, в связи с ростом интереса к оккультизму, таких передач много. Так вот все подобные видения ограничивались только событиями из прошлого.

К будущему причастны святые и ангелы. К будущему причастны и монахи. И это, я думаю, оправдано, ведь они живут совсем иной, по сравнению с нами, жизнью. И ещё, известны факты явления ангелов и святых среди диких, по нашему мнению, народов Сибири и Алеутских островов. Эти факты принимались даже такими известными святыми, как святители Филарет и Иннокентий Московские. Так святитель Иннокентий узнал от ангелов через некрещеного алеута всю свою будущую жизнь.

Кстати, помню, как приехал к отцу Власию в Пафнутьев-Боровский монастырь. Для меня было важно получить из уст праведного человека благословение на то, чтобы кардинально изменить образ жизни, и стать священником. Я приехал узнать о себе волю Божию, хотя и не хотел становиться священником, по крайней мере, в тот момент. Когда-то, очень давно, в юности, я действительно, мечтал о священстве, но время прошло.

Старец, велел мне немедленно ехать к Владыке и дать согласие. И тогда я, чувствуя себя неготовым, стал просить его об отсрочке на пять лет. Но он не разрешил, тогда я стал просить год, он вновь не разрешил. Я уже буквально канючил, ну хотя бы до нового года, но, отец Власий был неумолим. Ехать, и немедленно.

Что мне оставалось делать? Поехал. Владыка меня тогда принял, внимательно выслушал и …отказал. Честно сказать, я был ошеломлён. Он меня не вспомнил. Только что мне было сделано предложение стать диаконом, и вдруг, всё отыгрывается назад. И никто из тех, кто был тогда с Владыкой, не мог меня вспомнить. Я пересказывал подробности разговора, состоявшегося всего две недели назад, его обстоятельства, свидетелей, но они всё напрочь забыли. События, происшедшее тогда со мной, стали для меня таким потрясением, что домой я уже вернулся больным.

Прошло пять лет, тех самых пять лет, которые я когда-то выпрашивал у старца, и мне, даже не спрашивая моего согласия, неожиданно назначают дату рукоположения в диакона. И вот ведь что поразительно, меня начинают узнавать те, кто пять лет назад, не мог вспомнить ни меня, ни сделанного мне предложения. Что же тогда произошло? Может быть, меня разыграли? А, собственно говоря, кто я такой, чтобы меня разыгрывать? Старец ошибся? Но он даже указал мне место, где я буду служить, что впоследствии и подтвердилось. Возможно, мне позволили окончить богословский институт.

Получается, что старец видел волю Божию, но не увидел временных границ, в какие она должна была состояться?

Пишу, а на память приходит ещё один диалог. Тогда он мне был непонятен и неприятен, но с высоты опыта дня сегодняшнего, я уже по-другому отношусь к нему.

Как-то, ещё задолго до моего рукоположения, приехал в Троице-Сергиеву Лавру и решил сходить на исповедь в надвратный храм. И вот наступила моя очередь, подошёл к незнакомому мне молодому монаху. Он внимательно слушал мою исповедь, время от времени поднимая на меня глаза, и вдруг неожиданно спрашивает:

– Ты священник?

– Нет, и я замолчал.

– Ничего-ничего, продолжай.

Я вернулся к прерванным мыслям и продолжил исповедь. Но ещё через какую-то минуту он вновь повторил свой вопрос, или, скорее, заявил полуутвердительно:

– Ты священник.

– Нет, батюшка, ответил я ему, досадуя на то, что он вновь не по делу прерывает меня.