Александр Беатов - Время дня: ночь

— А зачем Надьке всё это нужно было? — полюбопытствовал Игорь.

— Вот и я её спросил опосля тоже самое. Говорит, проводила научное исследование… Прочла, мол, где-й-то, что к концу недели у человека почему-то уменьшается рост, и тогда предположила, что не токмо рост должон уменьшатся но и энтот самый, хрен-то, мол, тоже должон меняться в порядке какой-то пропорции, по длине и в диаметре. А если бы было не так, то энто означало б, что наш рост меня-атця не почему-либо другому, а из-за чрезмерности в работе: за выходные-то мы отдыхаем, — следовательно, вытягивамся обратно. Так ей и не дал Пыжкин, значить, закончить исследование-то… А на самом деле, я так считаю: просто Надька — развратна девка. Да и глупа! Никто её ничему хорошему в жизни не обучал, вот она и стала бесстыжей совсем. Я бы тобе энту историю рассказывать не стал, если б ты не уходил с Заводу. А таперече — можно! А то случись, вернёсси опосля армии, мене тута уж, может не быть, — помру — а она, случись, будет сидеть в начальниках где-нибудь, секретуткой какой-нибудь в Первом Отделе… Так ты, вона, остерегайси таких… Думашь, почему вышла сухой из воды?..

— Так это ж ты, дядя Коля, предупредил её по телефону…

— Э… Да ничего ты не понял! Тута не токмо я… Кое-кому еш-шо она тапереча мерки-то сыма-ат…

Испробовав все ручки на каком-то бланке, Николай взял Игорев "бегунок" и быстро расписался и за кладовщицу, и за мастера Седьмого Цеха, и за профком, и за библиотеку, и за местком, и ещё не менее чем за пятнадцать мест — используя разные цвета ручек и даже карандаши, благо их было много в столе у табельщицы.

— Если где расписался по лишнему, скажешь ошибси кто-й-то. Тебе, мол, почём знать… Вот токмо за Первый Отдел рука не подыма-атца ставить подпись. — Сказав это, Николай протянул "бегунок" Игорю и стал складывать авторучки обратно в стол, — Придётца тобе самому туды сбегать, к самому Пыжкину, значит…

— Это как, к Пыжкину? — удивился Игорь, — К тому самому?

— Да… К тому самому… Его обойтить трудно… Иначе в Отделе Кадров тормознут… — дядя Коля с шумом задвинул ящик стола.

— Это ничего, дядя Коля! — обрадовался Игорь.

Рабочие, выйдя из цеха, зашагали по коридору.

— А не заметит Пыжкин-то подделки? — засомневался Игорь.

— Нет. У мене глаз — шило! А ежели придерётся — знать кто-й-то успел донести.

Дядя Коля резко остановился у лестницы с вывеской "НЕ КУРИТЬ".

— Покаместь я тута куру, ты вертайся в раздевалку, да смотри — с закуской!

— Хорошо, дядя Коля! Я — мигом!

И Игорь побежал во весь дух вверх по лестнице на второй этаж и, лавируя между встречным и прямым потоками людей, понёсся по длинному коридору к другой лестнице, ведшей к уединённому тихому кабинету на последнем третьем этаже…

Ему удалось сразу попасть к начальнику. Сидя за полупустым столом, тот долго и молча смотрел на юношу, будто бы с трудом пытаясь отвлечься от какой-то глубокой думы. Его лицо выражало странную печаль и тоску, смутно напомнив Игорю образ какого-то персонажа, в немецкой форме, из многосерийного фильма про советского разведчика. Наконец, обратив на него внимание, начальник смерил рабочего взглядом, молча взял из его протянутой руки "бегунок" и надолго упёрся в него изучающим взглядом.

— Почему пришёл в последнюю очередь? — лениво спросил он.

— Да я… — опешил слегка Игорь, — Так оно вышло… Я, это, в армию ухожу, — добавил он. — Я так — потому, чтобы поскорее…

— В армию, говоришь? — Начальник снова измерил взглядом подростка. — А на Завод после армии вернёшься?

— Да, конечно!

— Ну, тогда, ладно… Валяй… — начальник взял авторучку из чернильного прибора, приблизил её к "бегунку". — Только не забудь сказать Круглову, — вдруг добавил он, что он — сукин сын. И я ещё покажу ему Кузькину и Надькину мать всех разом!

Начальник размашисто расписался на "бегунке" поверх нескольких чужих подписей.

— Иди!

Игорь подхватил "бегунок", промямлил еле слышно "спасибо", выскользнул из кабинета.

После столовой, куда он забежал, чтобы взять несколько кусков хлеба, парень поспешил в раздевалку. Там его уже поджидал Николай.

— Ну, как? — встретил тот его вопросом.

— Подписал! — радостно рапортовал Игорь. — Только он, по-моему, догадался обо всём!

— Об чём догодалси? Давай, рассказывай, как было дело!

Игорь пересказал Николаю слово в слово, разговор с Пыжкиным.

— Эх, твою мать! — выругался дядя Коля неприлично. — Надоть было тобе к нему сначала сбегать, а уж потом бы я подмахнул все подписи. Но ничего! Для тобя таперича — один хрен! А вот, что он затеить решил супротив мене — это антиресно!

— А почему он, дядя Коля, сказал, что покажет Кузькину и Надькину мать? — поинтересовался Игорь участливо.

— А потому что ревнует он девку — и в столе у ней микрофон поставил. А я-то про то совсем забыл и всё тобе про неё выложил тама. Дядя Коля в сердцах сплюнул. Что-й-то у мене с тобой настроение какое-то говорливое сегодни! Небось, из-за тока, что я пальцами мерил. Давеча тоже так было… Разговорился с одним милиционером — сам не помню, как до дому добралси "на автопилоте"… Ну, таперь уж чего там! Семь бед — один ответ!

С этими словами Николай вытащил бутылку и мягко, не повредив, снял пробку, с аллюминиевым язычком.

— Закусь принёс? — спросил он, наполняя стакан, откуда-то сам собою возникший.

Для прикрытия от возможного появления непредвиденного посетителя Игорь открыл дверцу своего шкафа, где все ещё висел Сашкин халат. Выпив по пол стакана, некоторое время рабочие молчали, наслаждаясь согревающим жжением в желудке, заедали остроту напитка чёрным хлебом.

— Значит, забирают тобя… — сказал дядя Коля, чтобы нарушить затянувшуюся паузу.

— Да… — Игорь продолжал понемножку жевать хлеб.

— А приятеля твово ужо забрили что ль? Чевой-то не видать давно…

— Нет. Его не забреют. Он хитропопым оказался.

— Как это?

— Закосил… Психом прикинулся… Отлежал в больнице, уволился с Завода. Сейчас во Дворце пионеров работает. Говорит, скоро совсем комиссуют.

— Ну и дела! Раньше за такое б расстреляли!

— Я тоже хотел… Пошёл к врачу… Но у меня ничего не вышло… Видать Сашка — и впрямь больной.

— Вроде не похож был на психа-то… Круглов вытащил пачку "Беломора", протянул Игорю, угощая. Игорь отказался, достав свои сигареты — помятую "Шипку". Оба закурили. Помолчали с пол минуты, затягиваясь дымом.

— Хорошая водка-то! — одобрил Игорь, — Здорово забирает!

— Да…

— А ты, дядя Коля, как научился ток-то замерять пальцами? — поинтересовался Казанков.

— Да, энто целая история! — оживился Круглов. — Слушай, расскажу.

Он затянулся ещё несколько раз вподряд, затушил докуренную папиросу о кафельный пол и отнёс в урну, у лестницы. Вернувшись, начал…