Сергей Мильшин - Атаман

— Бери двоих и в огород, быстро.

Василий среагировал моментально. Еще энергетик не закончил говорить, а он, дернув за руки ближайших казаков, уже пробирался сквозь толпу тут же усиливших шум женщин. Некоторые, особенно нахальные, пытались ухватить их за рубашки, но мужики так напористо рванули сквозь толпу, что удержать их не смогли бы, наверное, и все обитатели этого двора вместе взятые. Василий первый перешагнул длинными ногами низенькую калитку в огород, за ним прыгнули остальные. Первые пять или шесть метров тропинки они преодолели в два шага.

Огород представлял собой яркое свидетельство заброшенности и цыганской бесхозяйственности: заросли двухметровой крапивы чередовались с огромными лопухами и еще чем-то очень знакомым. Василий в первый момент не понял что это, а потом его внимание отвлекли две цыганки в глубине огорода. Воровато оглядываясь, они что-то споро заворачивали в разноцветные покрывала.

— А ну, гражданочки, стой на месте!

Приказ Смагина, словно нагайкой, хлестнул женщин. Они вздрогнули и испуганно замерли. Казаки тут же окружили цыганок.

— И чо мы тут прячем?

Один из казаков, это оказался Самогон, пнул свернутое трубкой одеяло. По развернувшейся ткани посыпались пахучие головки подсохшей конопли. Низенький, но крепкий Антон Привольнов — еще один напарник Смагина — присвистнул и потянулся ладонью к затылку. Василий поднял твердый взгляд на цыганок. Те медленно выпрямлялись, стараясь не смотреть на мужиков.

— Значит, анашой занимаемся, — не то спросил, не то констатировал тренер, — Антон, давай за Митричем. Будем протокол оформлять и делать «волчьи» записи в их трудовых книжках.

Всех цыган, кроме хозяина, облокотившегося на стол с разбросанными картами и зло поглядывавшего на казаков, согнали в дом и накинули на петли замок. Выставив у задней стены, куда выходили два окна, сторожа, Митрич подошел к начальнику штаба Виктору Ивановичу. Тот вопросительно поднял глаза.

— Что собираешься делать, Алексей?

Митрич молча расправил ногайку и осторожно провел пальцами по плетенной ручке.

— Надо бы проучить, чтобы впредь не повадно было. А то этот наркоконтроль то ли посадит, то ли не посадит. Как думаешь, Иваныч?

Начальник штаба оценивающе осмотрел старенькую нагайку, потом взглянул на мрачного цыгана.

— Эта нагайка нам еще послужит, крепкая. А вообще, правильно мыслишь. Казаки так и поступали с провинившимися, если вина на смерть не тянула. — Он кивнул в сторону цыгана. — Плетей десять в самый раз будет. Для начала.

Митрич, довольный, сунул кнут под мышку и потер ладони.

— Сам и займусь, ногайка-то соскучилась, поди, без дела. А ты пока участкового вызывай, пусть оформляет.

Виктор Иванович согласно наклонил голову, и казаки разошлись в разные стороны.

Вечером у автоматических ворот автоколонны было непривычно шумно. Столько мужиков здесь не собиралось со времен общестаничных майских демонстраций, да и тогда приходило меньше, большинство присоединялось к процессии, вооруженной транспарантами и флагами, по ходу движения колонны. Сейчас здесь топталось, на вскидку, человек пятьдесят. Большинство — работники автоколонны. Подходили группами и по одному, неторопливо вливались в оживленно гомонящую толпу, прикуривали от протянутого окурка. В стороне рядком выстроился разнокалиберный транспорт. Тут были и поржавевшие «жигуленки», и длинные блестящие «волги» и подержанные иномарки всех мастей — все, что удалось собрать казакам для «цыганского» рейда. Ждали команды.

Вечер выдался как по заказу. Чистое небо не разбавляло ни единое облачко. Было тепло, но не жарко. Чуть-чуть шевелились верхушки невысоких деревьев, прижимающихся к частным усадьбам. Закатное красное солнце зависло над коньком последнего, чудом неразваленного барака давно несуществующего колхозного животноводческого комплекса — его развалины, словно перенесенные сюда с послевоенных фотографий героического Сталинграда, виднелись за забором напротив автоколонны. Вечернее и неяркое оно по-прежнему слепило, мужики старались не смотреть на запад.

«В такую бы погодку с удочкой да на Лабу», — вслух помечтал кто-то. Его утешили: «Сейчас цыганам задницу надерем, и успеешь еще и на Лабу, и соседку навестить». Тот не согласился: «Тут надо определиться: или на рыбалку, или к соседке. А то тут как за двумя зайцами получится». Ему подсказали: «А ты с соседкой и на рыбалку». Негромко хохотнули. Кто-то уточнил: «Когда на рыбалку да с соседкой, то это уже не рыбалка будет, а е… алка». «Это точно». Наконец хлопнула дверь конторы, и по ступенькам быстро сбежал сосредоточенный Атаман. Следом спешили механики — Виктор Викторович и Василий Иванович. Участковый уже ждал у дверцы. Не останавливаясь, Атаман махнул рукой в сторону машин:

— По коням, казаки!

Легкое столпотворение у ворот, где стояла единственная урна — больше десятка рук пытались одновременно попасть в нее окурком, дружное хлопанье дверцами, и машины одна за другой, дружно развернувшись, тронулись с места.

Сразу за поворотом колонна разделилась на несколько потоков. Цыгане жили по всей станице, кому где удавалось купить дом. «Волга» Атамана направилась к центральной улице Мира и по ней, объезжая рытвины постсоветского периода, двинулась к самому выезду из станицы у Лабы. Здесь, на берегу, крайним в ряду маломерных станичных домиков, выпирая в разные стороны краснокирпичными боками, возвышался двухэтажный дом главного цыгана. Станичники называли его «бароном», хотя никаким бароном он не был, ни ростом, ни какими другими заслугами не выделялся, природа наделила его разве что наглостью и умением влезать без мыла в разные интимные места. К этой его способности со временем добавилась твердая жесткость и даже жестокость по отношению к своим же. Все это вместе и помогло ему со временем подняться над местными ромалами.

— Слушайте, мужики, — Атаман повернулся к механикам и, немного поколебавшись, выдал, — я тут думку одну думаю… а как бы нам изловчиться и вот эту развалившуюся конюшню напротив колонны в божий вид привести. Не до блеска, конечно, на это денег вряд ли соберем, а так, чтобы не стыдно смотреть на нее каждый день было. А, как думаете?

Василий Иванович почесал подбородок.

— Мысль-то хорошая, я и сам об этом не раз думал. Вопрос главный, сам понимаешь, в чем — где деньги взять?

— Слушай, а правильная мысль, — Виктор Викторович повеселел и накренился вперед, — для начала можно хотя бы субботник провести. Хлам пособирать, забор подновить.

— А забор-то зачем? — не понял Чапай.

— Как зачем? А чтоб больше туда никто за кирпичом не лазил. А для верности можно собаку, хотя бы нашего Мухтара с колонны запустить. Территория все равно заброшенная. Кто нам запретит?