Елена Викторова - Блики солнца на водной глади

- Было у нас с Наденькой, женой моей, ныне покойницей, двое сыновей. Надо сказать, что Надежда моя очень терпеливая женщина была, ведь характер у меня не подарок, и выпить, признаюсь, в молодости любил. Ты не подумай, сейчас я ни-ни. Здоровье уже не то, да мне жить надо подольше ради Ванечки. Первый сын на стройке погиб давно уже, лет двадцать назад. Не буду рассказывать, как мы пережили это горе, нелегко нам было. А младшенький мой, Николай, женился поздно. Выпивал он, много выпивал. И жена ему как на грех, попалась тоже пьющая. Поэтому внучок, Ванечка, родился слабеньким и больным. И болезнь у него эта, как его, ДЦП называется, неизлечимая болезнь. Мать его непутёвая бросила и исчезла куда-то. И Николай тоже пропал, надеюсь, что жив сердешный. Мы с Надеждой и растили Ванечку, учили говорить, ходить, нелегко ему всё это давалось. Учить пытались на дому, но была не впрок учёба Ванечке. Но ласковый он у нас вырос и добрый. И вот, два года назад, после смерти жены, забрали его у меня. Сказали, мол, старый ты, не справишься, а мальчику особый уход нужен. Пятнадцать лет Ванечке скоро исполнится. Волнует меня очень его дальнейшая судьба, скоро срок кончится, который отведённый для проживания в этом детском интернате. И отправят Ванечку в другой, где старики живут. – Дед замолчал и, охая, отвернулся.

И хотя Аня фактически не знала этих двух людей, но ей стало очень жалко старика и его внука. Но чем он могла им помочь? Что могла подсказать в этой ситуации? Аня прекрасно понимала, что если даже непутёвый отец Вани вернётся, навряд ли он захочет за сыном ухаживать, и в любом случае перевода в интернат для престарелых мальчику не миновать.

Дальше до самой остановки они ехали в полном молчании, погружённые каждый в свои мысли. Село, в которое они приехали, находилось всего в получасе езды от областного центра, а жизнь здесь показалась Анне совсем другой, неспешной и несуетной. Они прошли по центральной сельской дороге на окраину села и свернули на узкую тропинку, которая привела их к большой кованой ограде. У огромных ворот стоял небольшой домик-будка, видимо там находился вахтёр. Анна спохватилась, что у неё даже паспорта с собой нет, и по этой причине её могут не пропустить за ворота. Но Ивану Прокопьевичу удалось без проблем всё уладить. Скорее всего, здесь не опасались чужих людей, считалось, что люди с недобрыми намерениями проникнуть сюда по определению не могут.

За воротами зеленел парк, и за деревьями угадывались очертания большого двухэтажного дома, чуть поодаль проглядывал силуэт ещё одного. Июньский день набирал обороты. Дождь давно кончился, лёгкий летний ветерок разогнал тучи, и солнечные лучи касались листвы, травы, домов, отражались в подсыхающих лужах весёлыми бликами. Были слышны детские голоса и нечастый смех.

- Вот и детки на прогулку вышли. Старшая Ванина группа как всегда, у той вон беседки гуляет, - старик показал в сторону большой крытой деревянной беседки, мелькнувшей за деревьями. - Ты, Аннушка не удивляйся тому, что здесь увидишь, и близко к сердцу горе детское не принимай. Я сам до вечернего автобуса с Ванечкой здесь побуду. А тебя отправлю на дневном, трёхчасовом.

Анна в знак согласия кивнула Ивану Прокопьевичу и последовала вслед за ним в сторону беседки.

Подростки, гуляющие под присмотром пожилой воспитательницы, даже внимание не обратили на подошедших к ним Анну и Ивана Прокопьевича. В беседке на специальном помосте сидели три мальчика в инвалидных колясках и безучастно смотрели строго перед собой. К одному из этих мальчиков и подошёл старик.

- Ванечка! – ласково обратился к нему дед, - это я, дедушка.

Мальчишка поднял голову и посмотрел в его сторону ничего не выражающим взглядом. Но, какое-то мгновение спустя, взгляд Вани сфокусировался на Иване Прокопьевиче. Он узнал дедушку, и радостная улыбка озарила перекошенное спастикой лицо.

Поражённая Аня, наблюдавшая за встречей деда и внука, сделала над собой большое усилие, чтобы не разрыдаться и не убежать подальше из этого парка.

Дед осторожно присел на скамейку, подвинул поближе инвалидную коляску с внуком, обнял его и прижал к себе. Потом, смахнув непрошеную слезу, достал конфету, и, развернув её, положил ему прямо в рот. Тот разжевал и проглотил конфету, содрогаясь при этом всем телом. Мальчик стал что-то рассказывать деду, слова давались ему с трудом, руки его периодически непроизвольно дёргались. Иван Прокопьевич внимательно слушал внука и кивал головой. И вдруг он вспомнил, что пришёл не один, распрямился, повернулся к Анне и подозвал её жестом.

- Ванечка! Это тётя Аня, моя недавняя знакомая. Она приехала вместе со мной навестить тебя.

Ваня, выслушав деда, повернул голову в сторону Анны, посмотрел на неё, улыбнулся как смог, и протянул к ней для приветствия скрюченную параличом руку. Аня осторожно пожала эту руку, потом ласково погладила мальчика по голове. Она почувствовала, что слёзы жалости комом подступили к горлу, и быстро отошла в тень раскидистого дерева.

Чтобы не мешать деду и внуку, Анна решила прогуляться по парку. Она шла по зелёной аллее, ей на встречу то группами, то поодиночке попадались дети разных возрастов. Младшие чаще всего были в сопровождении взрослых. Анна шла и думала о том, сколько боли, несчастья, беспомощности сконцентрировалось в одном месте.

«Не зря говорят, что всё познаётся в сравнении. Что моя безнадёжность, одиночество по сравнению с этой безнадёгой и ненужностью? Какое будущее у этих деточек? Преобладающее большинство из них попадёт в интернаты для престарелых, где ухода за ними фактически не будет. Да просто половина из них там не выживет». Анна почувствовала, что кто-то легонько трогает её за руку и вынырнула из своих мыслей. Оглянулась и увидела мальчишку лет десяти. Он улыбался широкой улыбкой и добродушно смотрел на неё, протягивая при этом какой-то жёлтый цветочек, похожий на цветущий одуванчик. Взгляд мальчика показался Анне странным. Взгляд этот казалось, был бездонно-счастливым и одновременно ничего не выражающим. Анна взяла цветок из протянутой ручонки и машинально прошептала: «Спасибо».

« Петров! Слава! Куда ты делся?» – к ним подбежала запыхавшаяся воспитательница. – «Горе ты моё луковое, что ж ты от группы своей убегаешь? Почему я всё время бегать за тобой должна?».

Воспитательница сурово взглянула в сторону Анны, взяла Славика за руку, заботливо поправила ему шапку, слезшую на одно ухо, и повела в нужном направлении. Аня посмотрела на цветок, ласково разгладила помятые лепестки и осторожно сунула в карман куртки. Этот неожиданный, простой, и совершенно ненужный подарок казался ей в данный момент драгоценным и, словно талисман, согревал душу надеждой.