Всеволод Кшесинский - Страсти по Вечному городу

— Куда ты прешь, весталка похотливая! — по-русски заорал Гарик итальянке, втиснувшей свой смарт на парковку в плотном ряду мотоциклов прямо перед нашим носом.

Маленькая улочка в три-четыре дома была слишком узкой, и дорога с односторонним движением теснила полоску брусчатого тротуара, рассчитанного на одного пешехода. Видимо, разозлившись, Гарик выкрикнул первое, что пришло ему в голову, — какой-нибудь стишок Ивана Баркова.

— Сразу видно — итальянка за рулем! — продолжал Гарик, раздраженно жестикулируя. — Все итальянцы тупые и наглые. Куда мне теперь вставить!

Лёка Ж. неодобрительно покосилась в его сторону.

Гарик выскочил из фиата и побежал к вышедшей из смарта итальянке. Они обменялись парой реплик, сопровождая их экспрессивными жестами, после чего синьорина поставила свою тачку на сигнализацию и как ни в чем не бывало удалилась.

— Идите пока с Алессандро, — сказал Гарик, вернувшись, — а я машину вставлю и приду.

Гарик направился к русоволосому парню, который спокойно наблюдал за происходящим, стоя на тротуаре.

— Твой Энрико все-таки не очень хорошо знает русский, — тихо сказал я Лёке Ж.

— Никакой он не мой, — усмехнулась Лёка Ж. — Он — Сусанин.

Гарик вернулся к нам вместе с Алессандро, который вблизи оказался двадцатипятилетним юношей с ярким природным румянцем. Он помог Гарику вытащить чемоданы Лёки Ж., взял один — второй достался мне — и повел нас по узкому тротуару к металлической решетке, над которой висела основательная мраморная доска с названием: via Caltagirone, улица Кальтаджироне.

У Лёки Ж. появился новый объект для приложения нерастраченной энергии. Судя по тому, с каким энтузиазмом она обменивалась с Алессандро двумя хорошо усвоенными ею итальянскими словами, «прега» и «грация», Лёка Ж. успела уже позабыть о разочаровавшем ее Энрико-Гарике.

Алессандро отворил высокую железную калитку, и мы зашли во двор. Широкий проход, облицованный бежевой керамической плиткой, вел к такой же металлической калитке напротив. Справа уходила ввысь отвесная стена серого здания. Слева, внизу, приютились три двухэтажных дома в курортном стиле, к ним спускалась древняя каменная лестница.

— Ой, какая прелесть! — Лёка Ж. показала мне на фигурку Мадонны в голубом одеянии, установленную в стенной нише за стеклом. — Чем-то на меня похожа, правда?

Я сравнил Мадонну и Лёку Ж.

— Ну да, — согласился я. — Она тоже женщина.

— Мог бы и полюбезнее быть. — Лёка Ж. хмыкнула и переключилась на Алессандро. — Прега! — сказала она, разрешая ему двигаться дальше.

Понаблюдав за широкой спиной молодого итальянца, Лёка Ж. напела:

— Алессандро, Але-алессандро… — И громко спросила: — Алессандро, знаешь такую песню?

Тот обернулся. Судя по его недоумению, он, если и слышал такую песню, то в исполнении Лёки Ж. попросту не узнал.

— Ну, Леди Гога, глупый! — снисходительно объяснила Лёка Ж.

— Lady? — переспросил Алессандро. — Оh! Si, Lady Gaga.

На этом содержательная беседа закончилась. Мы прошли вдоль здания, свернули в арку посреди дома и оказались в еще одном дворике, уставленном кадками с невысокими пальмами. Двор был таким же идеально чистым, как предыдущий. У одной из стен бил небольшой фонтан из трех мраморных чаш.

— Куда мы попали! — залилась в восторге Лёка Ж. — Итальянский дворик перед отелем «шесть звезд — все включено».

— Погоди, мы еще квартиру не видели, — попытался я остудить пыл Лёки Ж.

— Да, представляешь, как хороша квартира, если тут такой двор! — поняла меня Лёка Ж. по-своему. — Я готова жить прямо здесь, у фонтана.

— Вот и оставайся, а я пойду с Алессандро, — предложил я. — Честно говоря, очень уже хочется принять душ…

— Обломись, в душ я пойду первой, — пообещала Лёка Ж. и наконец-то вошла в подъезд, дверь которого Алессандро терпеливо держал, пока она восхищалась итальянским двориком.

По широкой, сияющей белизной лестнице мы поднялись к крохотному лифту на площадке между нулевым и первым этажами. Лифт, под стать дому, был старым, но тоже чистым. Застекленные деревянные двери блестели в ярком электрическом освещении. Табличка над пультом сообщала: «335 Kg, 3 persone». Похоже, субтильных жильцов тут не бывает.

Лёка Ж. глянула на себя в зеркало, закрепленное на стенке лифта напротив двери, оценила свою фигуру и занервничала. Она тайком бросила взгляд на Алессандро — не заметил ли он ее переживаний. Но Алессандро, кажется, вообще ни на что не обращал внимания.

Он нажал на седьмой, последний, этаж. Лёка Ж. занервничала еще сильнее. Наверное, опасалась, что не доедем. Чтобы отвлечь ее от панических мыслей, я спросил, пойдем ли мы сегодня гулять.

— А как же! — живо отреагировала Лёка Ж. — Зря я, что ли, приехала. Я не намерена терять ни минуты! Вот только приму душ, переоденусь, приведу себя в порядок…

Пожалуй, я погуляю один, а потом зайду за Лёкой Ж. За те три-четыре часа, которые ей понадобятся, чтобы «привести себя в порядок», я успею обойти полгорода. Я поделился своими соображениями с Лёкой Ж. и в ответ услышал:

— Я к тебе со всей душой, в Рим привезла, а ты… — На этом слова у нее кончились, и она пустила в ход пальцы, дав мне щелбана по лбу.

— Ну погоди, — зло шепнул я Лёке Ж., потирая лоб. — Как твой новоиспеченный муж я тебе устрою ночь новобрачных. Вот только останемся без свидетелей…

В испуге Лёка Ж. попыталась отпрянуть на безопасное расстояние, но лифт для этого был слишком тесным, и она шмякнулась об стену. Кабинку затрясло, лифт остановился. Алессандро невозмутимо открыл дверцы…

Итак, жилье, которое снял для нас Гарик, оказалось двухкомнатными апартаментами. Первая комната совмещала гостиную и кухню, вторая была спальней с двумя кроватями.

— Мольто бэнэ! — сказал я, не удержавшись, что означает «очень хорошо».

Услышав это, Алессандро решил, будто я в совершенстве владею итальянским и начал экскурсию по квартире на родном языке. Из потока итальянских слов я вылавливал лишь один знакомый оборот e poi — «а затем». В тексте первого урока им часто пользовались маски-персонажи, пытаясь выяснить, куда еще поведет их изверг Ругантино.

Этим e poi Алессандро начинал каждую новую главу повести о замечательной квартире. Я ходил следом за ним, вежливо кивая и произнося единственный звук «м-м». Лёка Ж. наблюдала за нами со стороны и на всякий случай молчала.

К счастью, язык жестов у итальянцев очень развит, поэтому незнание разговорного языка мне не помешало. Сначала Алессандро показал закуток с письменным столом, книжными полками и настенными, напольными лампами. Он присел за стол и жестикуляцией объяснил, что здесь можно писать и читать. Затем — крохотную гардеробную справа от закутка, в ней имелись вешалки, лестница-стремянка, сушилка для белья, чистые полотенца и постельное белье, а также гладильная доска и утюг. Алессандро продемонстрировал, как пользоваться утюгом.