Всеволод Кшесинский - Страсти по Вечному городу

— Нет, сейчас, — отрезал я и отвел ее в Галерею Боргезе.

Правда, шансов попасть внутрь было мало. Во-первых, выяснилось, что вход стоит 8,5 евро. Лёке Ж. с ее идеей экономии сумма показалась просто астрономической. Во-вторых, до закрытия музея оставалось чуть менее получаса и посмотреть нам удалось бы немногое. Но я понимал, что больше тридцати минут общения с искусством Лёка Ж. все равно не выдержит. А по поводу непредвиденных расходов напомнил ей, что завтра она сказочно разбогатеет.

Уныло скользя бесстрастным взглядом по скульптурам и картинам, честно говоря, непонятно по какому принципу расположенным, Лёка Ж. медленно брела за мной. И тут у меня возникла отличная идея, как пробудить в ней интерес к искусству.

— Хочешь, фокус покажу?

— Прямо здесь? — недоверчиво спросила Лёка Ж.

— Если не ошибаюсь, в следующем зале. Закрой глаза… А то ничего не получится.

Лёка Ж. одарила меня взглядом врача психбольницы, но все-таки зажмурилась. Я отвел ее в зал, где стояла скульптура Бернини «Аполлон и Дафна», и развернул Лёку Ж. лицом к лицу.

— Открывай! — скомандовал я.

Лёка Ж. распахнула глаза и разочарованно посмотрела на дуэт Дафны, протянувшей руку в мольбе к небесам, и настигающего ее Аполлона.

— И в чем прикол? — разочарованно спросила Лёка Ж.

— Терпение, — попросил я и начал издалека, а точнее с того фрагмента «Метаморфоз» Овидия, где Аполлон оскорбил Купидона, посмеявшись над его маленьким луком. Купидон отомстил божеству… — Ну, что там у Овидия написано, — вспоминай, щелкай файлами.

— Сейчас. — Лёка Ж. начала перебирать страницы своей памяти. — Так…

— Достаточно, — остановил я Лёку Ж. и продолжил рассказ. — И вот Аполлон увидел Дафну и воспылал к ней страстью. Аполлон бросился за ней, настиг, а она…

— А она ему отказала, как я вчера Гарику, да? — подхватила Лёка Ж.

— Лучше текстом оригинала, — недовольно заметил я. — Что там дальше?

Лёка Ж. процитировала:

Лёка Ж. закончила декламацию, внимательно посмотрела на Дафну с Аполлоном и спросила:

— Я не поняла, в чем фокус-то?

— Смотри, — ответил я. — Отсюда, с этого ракурса, видно, как Дафна только начинает превращаться в куст лавра. А теперь идем по часовой стрелке.

Я повел Лёку Ж. вокруг скульптуры, и взгляд ее по мере продвижения по кругу становился все более пораженным.

— Как это возможно! — не поверила она. — Она же действительно превращается в куст!

— А я что говорил… — гордо напомнил я.

— Тут какой-то подвох. Я должна выяснить.

И Лёка Ж. снова обошла Аполлона и Дафну по часовой стрелке.

— Поразительно! Как он до этого додумался?

И она опять пошла по кругу…

К моменту, когда смотрительница явилась в зал, чтобы выгнать нас из музея, Лёка Ж. делала уже девятый круг. Смотрительница застыла в дверях и некоторое время оцепенело наблюдала. Видимо, она все-таки не каждый день встречала таких активных посетителей. Я притормозил Лёку Ж.

— Ты знаешь, а я изменила свое мнение о Бернини, — сказала она, отойдя от эстетического потрясения. — Я считала его выскочкой, Филиппом Киркоровым римского барокко. А теперь смотрю — нет, реально художник.

Вот уже второй час Лёка Ж. собиралась на вечеринку в «Корове-убийце» — делала боевой раскрас в стиле «готова к неожиданностям». До вечернего платья было очень далеко.

— Может, я пока вздремну… — предложил я.

— Вот еще! — Лёка Ж. неодобрительно хмыкнула, покрывая золотистыми блестками левое веко цвета хаки. — Ты лучше найди пока, где эта «Муккассассина» находится. Там, у телевизора, бумажка валяется с адресом — Гарик написал.

— Разве он нас не отвезет? — поинтересовался я, отправляясь на поиски бумажки. Обычно, если Лёка Ж. сообщает точное место нахождения объекта, значит, его там наверняка нет.

— У Гарика сегодня срочная работа, — объяснила Лёка Ж., усиленно золотя веко. — Он, может быть, приедет в клуб попозже. — Лёка Ж. вытянула губы трубочкой и прошипела в зеркало, любуясь своим роковым отражением: — Убийцццааа-маньячччкааа…

Бумажки у телевизора, разумеется, не было.

— Как она выглядела? — спросил я. — Эта твоя бумажка с адресом, которая якобы лежит у телевизора…

— Ничего не якобы! — оскорбилась Лёка Ж. — Она там лежала. Я точно помню! Такая красненькая, там еще папа римский с ребенком на руках. Папа весь в белом. И ребенок в белых подгузниках.

— Гарик написал адрес клуба на программке беатификации? — удивился я некатолическому поведению Гарика.

— Ну да. У меня в сумочке больше ничего не было… — ответила Лёка Ж. — Я сказала, чтобы он прямо на папе и написал — как раз белый, удобно. Но Гарик накарябал на красном фоне. Ищи.

Лёка Ж. принялась за золочение правого века, а я продолжил поиски. Перерыв всю квартиру, я понял, что бумажка с адресом скорее всего не покидала Лёкину сумочку, и попросил сказать, где она лежит.

— Зачем? — Лёка Ж. удивленно помахала накрашенными ресницами, наблюдая за их траекторией в зеркальце. — Надо было все-таки накладные взять… — с сожалением констатировала она.

— Затем, что программка с адресом, полагаю, находится в твоей сумочке, — поделился я своими соображениями.

— Этого не может быть! — воскликнула Лёка Ж. и все же разрешила: — Но если хочешь, посмотри, моя сумочка в ванной.

Раз Лёка Ж. сказала — в ванной, значит, искать надо в спальне. Так оно и было. Сумочка валялась под кроватью. Я поднял ее, раскрыл и сразу же увидел программку беатификации папы, на красном обороте которой карандашом был нацарапан адрес. Буквы наполовину стерлись, но еще можно было прочесть основное: «Муккассассина» находилась на виа ди-Портоначчо. Номер дома, увы, не сохранился.

Я вернулся к Лёке Ж. и помахал перед ней программкой.