Виктор Дьяков - ВЗОРВАННАЯ ТИШИНА сборник рассказов

- Нне надо... я вас прошу... я не трогал вашей жены... и сюда не хотел идти,- лицо Длинного было мокро от слёз. Страх смерти вдруг пробудил в нём вежливость.

Сиротин подбежав, несколько раз глубоко вздохнул, приводя в норму дыхание и на всякий случай не подходя вплотную, прервал мучения этого нескладного человека... В обойме, вернее в патроннике, оставался последний патрон. Сиротин вставил новую обойму и вернулся к месту своей "засады". Лысый с простреленной грудью по-прежнему стонал, двое других смотрели спокойными, безразличными глазами. Сиротин прервал стоны...

Потом пришлось тащить "до кучи" Длинного. По пути с него сползли сапоги и голые пятки вылезавшие из рваных носков зловеще желтели. За сапогами тоже потом пришлось вернуться. Сиротин их всех сталкивал в озеро по очереди, притапливая жердиной. Дно, то есть трясина находилась где-то метрах в полутора под водой, и чтобы труп засосало приходилось помогать. Последними он утопил сапоги Длинного...

Сиротин вернулся к обеду. Он был измучен, как человек в одиночку разгрузивший вагон угля. Проходя мимо дома соседа, он пристально смерил взглядом стоящего на стрёме и мучевшгося ожиданием Константина.

- Привет Кость... Хреновое место ты мне посоветовал... нету там никакой клюквы...

Константин стоял бледный, прямой словно лом проглотил.

Сиротин пошёл дальше, потом остановился, обернулся.

- Никуда не ходи Костя... не бегай туда больше, засветишься, менты насядут,- тихо посоветовал он... Константин всё услышал и всё понял.

Сиротин пошёл было дальше, но тут же вновь обернулся.

- А насчёт чечен не боись... дочку твою жалко... я же всё-таки русский. Вот только ты-то кто? ...

ПРИХОЖАЯ СМЕРТИ

Последние несколько лет Анна Ивановна чувствовала себя неважно, у неё болело буквально всё: сердце, глаза, голова, желудок, ноги... Врачи в районной поликлинике лишь разводили руками и были едины в своём мнении – возраст.

Анне Ивановне шёл семьдесят девятый год и она, хоть и осознавала, что умереть в таком возрасте далеко не противоестественно, всё же надеялась "протянуть" ещё несколько лет. Эта надежда основывалась на том, что её родители в своё время смогли "преодолеть" восьмидесятилетний рубеж. Правда, они жили в селе, а Анна Ивановна смолоду попала в Москву, до пенсии работала на вредном производстве... Но это, по её мнению, с лихвой должно было компенсироваться жизнью в городской квартире с удобствами и, конечно, её постоянной заботой о здоровье. Она регулярно навещала поликлинику и неукоснительно выполняла получаемые там предписания, покупала все прописываемые лекарства, как продаваемые по льготной цене, так и за полную плату, тратя на них значительную часть пенсии...

Тем не менее в одно "прекрасное" утро Анна Ивановна не смогла встать с постели. Вернее встала и тут же упала, у неё вдруг отказали левая рука и левая нога... Анна Ивановна жила одна. Её муж умер почти десять лет назад, дети, сын и дочь, жили своими семьями... Нет, она не ощущала себя одинокой, брошенной. Экономная во всём, кроме медикаментов, она вполне обходилась пенсией, более того у неё даже были некоторые сбережения. Своих детей она воспитала в том же духе, и как сама от них не зависела материально, так и они не "доили" её...

И вот тут, с трудом вскарабкавшись с пола на кровать, Анна Ивановна, возможно впервые в жизни, поняла, что без посторонней помощи никак не обойтись. Трудно было даже дотянуться до телефона... ещё труднее доползти до туалета...

После звонка сын и дочь примчались к ней с максимально возможной скоростью. Анна Ивановна всё ещё верила, что это какой-то очередной рядовой недуг. Вот приедет врач, сделает укол, выпишет лекарства и всё пойдёт как прежде... Но дети не стали, как советовала им мать, вызывать участкового врача, они вызвали "скорую". Диагноз оказался беспощаден – инсульт, образовался тромб в той части мозга, которая "командовала" левой частью тела...

Так Анна Ивановна попала в женскую палату неврологического отделения энной горбольницы. Впрочем, сначала её положили прямо в холле больничного отделения. Больше суток пришлось ожидать, пока освободится место в палате. О, лучше бы оно не освобождалось. Во-первых, это была кровать на которой умерла больная, во-вторых... в-третьих... Анна Ивановна почти не двигала рукой и ногой, но голова у неё функционировала нормально. Она всё слышала, обоняла, видела... видела, правда, не очень хорошо, по причине болезни глаз...

В небольшой палате располагалось десять коек, с небольшими, на размер тумбочки, проходами. Две больные были совсем тяжёлые – они уже давно, с момента поступления не могли выйти из комы, но благодаря крепкому сердцу не умирали. Ещё три просто тяжёлые. Эти пребывали в сознании, но фактически не могли ни с кем общаться, потому что, кроме конечностей, у них отнялся и язык. Ещё две средне-тяжёлые, у них, как и у Анны Ивановны, была порожена только одна сторона. И, наконец, последние две больные готовились на выписку – они хоть и с трудом, поминутно хватаясь за стены и спинки кроватей, но могли передвигаться, и главное, что не могли остальные, самостоятельно принимать пищу и ходить в туалет. Почти у всех больных хотя бы днями должны были рядом находиться родственники, а у тяжёлых круглые сутки... кормить, подмывать, менять простыни, пододеяльники... В палате постоянно царил тяжёлый "туалетный" дух.

У этих почти недвижимых, но ещё живых русских старух не имелось денег и было мало детей, максимум двое. За некоторыми вообще ухаживать некому, а медперсонал... Дежурные медсёстры без дополнительной оплаты отказывались обмывать и выносить из-под больных – они получали нищенскую зарплату, а работа тяжёлая, грязная...

Кровать Анны Ивановны помещалась у окна. Возле неё днями поочерёдно дежурили дети. Дочь, которая дежурила вторую половину дня, перед уходом домой одевала на мать памперс, потому что медсестры среди ночи не подходили к больным ставить "утку". Утром приходил сын, снимал с матери памперс, если было необходимо менял простыни... кормил её с ложечки завтраком...

2

- Ну что, мам, как спала?- нарочито бодро спрашивал сын

- Да так... никак,- мрачно, вытирая здоровой рукой слезящиеся глаза, ответила Анна Ивановна.

- Как это "никак"... тебе лучше?- удивился сын, ведь в предыдущие дни мать после ночи обычно жаловалась на боли, или на то, что медсестру не могла дозваться.

- Володь, ты мне глаза закапай?- попросила Анна Ивановна, не отвечая на вопрос.

Сын достал из тумбочки глазные капли, которыми мать пользовалась уже несколько лет, взял пипетку... Стали развозить завтрак.

- Ну, что мам, поедим? Сегодня манка.

- Не хочу я, сынок

- Эт ты брось, надо есть... Она не горячая, я попробовал.

Сын терпеливо кормил мать с ложечки, она несколько раз поперхнулась, закашлялась: