Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2012)

Однако новое оружие само по себе не обеспечивало успех в сражениях, нужно было научиться его использовать. Фридрих II не смог это сделать: в его батареях новые пушки были перемешаны со старыми тяжелыми орудиями и их преимущество в мобильности фактически не использовалось. Главная проблема, однако, заключалось в другом: артиллерия не могла побеждать в одиночку, без взаимодействия с пехотой, а линейная тактика не обеспечивала такого взаимодействия. 20 сентября 1792 года вымуштрованная прусская армия встретилась на равнине Вальми с войсками революционной Франции. Новая французская армия состояла в значительной степени из добровольцев, не знавших военной дисциплины; офицеры-дворяне по большей части эмигрировали, а новые командиры не имели боевого опыта. Прусский командующий герцог Брауншвейгский полагал, что без труда обратит этот «сброд» в бегство. Подневольные прусские солдаты, как всегда, атаковали в линейном порядке, но шеренги стрелков не успели подойти на дистанцию выстрела, как на них обрушилась картечь сорока грибовалевских пушек. Несмотря на все усилия флигельманов, прусские линии в замешательстве отступили, но французы даже не сделали попытки атаковать противника. При всем их патриотизме у добровольцев не хватило дисциплины и мужества, чтобы построиться в шеренги и идти навстречу картечи.

Битва при Вальми показала всю непригодность линейного строя, но воспитанные в школе Фридриха II прусские генералы не сделали никаких выводов. Французские военные не были связаны столь тяжким грузом традиций. В Комитете общественного спасения военными делами ведал талантливый военный инженер, капитан Лазар Карно; он был сыном адвоката-еврея и не мог похвалиться чистотой дворянской крови. Поскольку Робеспьер не доверял офицерам-дворянам, то Карно оказался единственным военным, на которого всецело возложили организацию обороны. До революции французская армия была в основном наемной, и (поскольку наемники обходились дорого) ее численность составляла лишь 172 тысячи солдат — намного меньше, чем в Австрии и Пруссии, армии которых пополнялись посредством рекрутирования. В августе 1793 года по настоянию Карно Конвент декретировал всеобщую воинскую повинность, Levеe en masse . Если рекрутские наборы давали одного солдата с 10 или 20 дворов, то всеобщая повинность ставила под ружье всех молодых мужчин, и один лишь набор 1793 года дал 450 тысяч рекрутов. В 1794 году численность французской армии достигла одного миллиона! Эту армию необходимо было снарядить и вооружить, и революционное правительство превратило страну в огромный военный лагерь, живущий по законам регулируемой экономики [17] .

Имея огромную, но плохо вооруженную и обученную армию, Карно предложил строить атакующие войска колонной и бросать их в штыковую атаку — без единого выстрела. Карно писал Робеспьеру: «Нужно... вести войну массами людей: направлять в пункты атаки столько войск и артиллерии, сколько можно собрать; требовать, чтобы генералы находились постоянно во главе солдат... приучить тех и других не считать никогда неприятеля, а бросаться на него очертя голову, со штыком наперевес, не думая ни о перестрелке, ни о маневрировании, к которому французские солдаты совершенно не приучены...» [18] .

Таким образом, военная необходимость породила тактику колонн. Ружей не хватало, поэтому солдаты в задних рядах колонны первое время были вооружены копьями. Но ружейный огонь в любом случае был неэффективен по сравнению с ливнем картечи. Главное заключалось в том, чтобы выбрать место прорыва и перебросить к нему батареи грибовалевских пушек. Эти батареи обычно располагались позади, образуя мобильный резерв; в решающий момент они быстро, на галопе, выдвигались на передний край и открывали уничтожающий огонь с близкой дистанции. Шедшие в передовой цепи стрелки с дальнобойными штуцерами прицельно выбивали офицеров, знаменосцев и артиллеристов противника. Затем подтянутая из глубины колонна устремлялась в штыковую атаку. Передние ряды погибали под вражеским огнем, но, шагая по трупам, колонна в конечном счете прорывала тонкую стрелковую линию противника — и одерживала победу.

Лазар Карно сам испробовал новую тактику: в битве при Ваттиньи он взял на себя командование одной из атакующих колонн. В костюме комиссара Конвента, с издалека видным красным шарфом, он шел в первом ряду и чудом остался жив, но колонна прорвалась сквозь австрийские укрепления, и сражение было выиграно. Бог оказался на стороне больших батальонов, которые идут напролом [19] .

Тактика колонн обеспечивала взаимодействие пехоты и огня батарей; она позволяла эффективно использовать преимущество нового оружия — мощной и мобильной полевой артиллерии. Эта тактика была фундаментальной военной инновацией , она стала всепобеждающим оружием французской армии. Но кроме тактики была еще стратегия, которая заключалась в том, чтобы, используя форсированные марши, добиваться разделения сил противника и бить его по частям. Карно организовал четырнадцать армий, он сам отбирал командующих этими армиями. Гош, Журдан, Моро — все эти командующие были молодыми офицерами, которых Карно учил новой тактике и стратегии. Одним из этих молодых генералов был Наполеон Бонапарт. Карно поручил Бонапарту Итальянскую армию, разработал вместе с ним план кампании и постоянно присылал из Парижа инструкции: учил, что делать дальше. Бонапарт оказался самым талантливым учеником Карно; будучи артиллеристом, он до совершенства довел тактику мобильной артиллерии [20] . Артиллерийский маневр в сочетании с таранным ударом колонны — это было новое оружие, породившее волну наполеоновских завоеваний .

Любая фундаментальная военная инновация порождает волну завоеваний — независимо от намерений первооткрывателя. Для Карно было достаточно титула «организатора победы»: отбросив врагов Франции, он не стремился к покорению Европы. Но возвысившиеся на гребне побед молодые генералы стремились к новым войнам; слава побед обеспечивала всенародное почитание и двигала их к вершинам власти. Таким образом, тот, кто научился с блеском использовать новое оружие, должен был непременно стать императором. Фундаментальное открытие порождает волну завоеваний и империю — но оно порождает и императора, нового Александра Великого, «царя царей».

Итак, законы истории предназначили Наполеону стать великим завоевателем и императором. 2 декабря 1805 года на равнине Аустерлица французские «большие батальоны» разорвали фронт русско-австрийской армии, которая была практически уничтожена; потери союзников в восемь раз превосходили потери французов. Остатки армии разбежались; молодой русский император растерял при бегстве свою свиту; лишившись сил, он сошел с коня, сел под деревом и разрыдался. Бежавший в другую сторону император Австрии через два дня пришел на бивуак к Наполеону просить о мире. Прусские генералы, наследники Фридриха Великого, внимательно следили за событиями и не понимали, что происходит. Их главный теоретик, Георг Беренхорст, под впечатлением французских побед пришел к объяснению военного успеха простой случайностью: он полагал, что теперь действует единственное правило — «ломи вперед, напролом»! [21] 14 октября 1806 года шедшие напролом «большие батальоны» прорвали линии пруссаков в двойном сражении при Иене-Ауэрштедте. Поскольку прусские шеренги состояли из подневольных крепостных, почти что рабов, «отвага имела место лишь постольку, поскольку соблюдалась шеренга», — свидетельствует генерал Шарнгорст. Когда шеренга была прорвана, рабы разбежались. От 180-тысячной прусской армии не осталось и следа. «Наполеон дунул на Пруссию — и Пруссии не стало», — писал Генрих Гейне [22] .