Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 2 2013)

Этот шифер он присмотрел еще летом. Сева — художник-дачник с того берега речки — попросил помочь разгрузить. И они с Иваном перетаскали — двадцать пять новеньких листов — под крышу, под замок сложили на задний двор аккуратной стопой. Еще двумя листами доски, что на улице лежали, прикрыли. Шифер необычный был — гладкий, прямо приятно было его руками брать. Василий с Иваном такого не видывали. Сева бутылку поставил, стол накрыл, предлагал еще деньги за работу, но они от денег отказались, помогли по-соседски, какие уж деньги, выпили, правда, и вторую бутылку. У Васи два дня потом голова болела.

Было это в августе, художник думал успеть поменять крышу до дождей, да так и не приехал. В октябре Вася на себе унес два листа шифера. Тот, что прикрывал доски на улице. Сообразил, что скорее всего художник уже не приедет в этом году. Домой, однако, сразу не понес, в лесу спрятал, кто их, этих художников, знает. Он иногда среди зимы идет с автобуса пешком с одним мольбертом, ничего в руках больше нет, ни сумки, ни рюкзачка, а через два дня заходит: Вася, дай картошки взаймы. Видно, что неудобно попрошайничать, а жрать охота. Вася не понимает, зачем так надо к себе относиться. Поэтому те два листа не понес сразу в дом, а в лесу спрятал — нагрянет, как гром среди ясна неба.

Потом еще четыре листа к тем, в лес, перенес. Сева — все, что ли, художники такие простодыры — как будто нарочно показывал, куда ключ от двора прячет. Почему взял четыре, а не пять или десять листов, Вася не знал, думал об этом, даже иногда и жалел, что маловато взял, но ответа не было. Может, просто тяжело таскать было. И теперь вот дождался хорошего снегопада, чтобы следов не осталось, и все вывез на больших санках, на которых дрова возил. Там, за шифером, еще новенькая электрическая плитка была спрятана, не наша, хорошая, у Васи своя уже на ладан дышала, но он не тронул. Посмотрел, даже в розетку включил, как быстро греется, и не взял. Все-таки чужое, да и больно заметная плитка, таких здесь не продают. Он и шифер-то поначалу не хотел весь забирать, потом посмотрел на оставшиеся четыре волнистые пластины, подумал, сколько тут им лежать, и забрал. Последняя ходка тяжело далась, еле ноги волок, но теперь все у Васи за домом лежало присыпанное снегом. Вася глянул в окно, не видно было в темноте, но он знал, что снег идет и все как следует закроет… Вася, когда вспоминает об этом, улыбается как будто. Ему и от снега, и от новенького шифера за домом теплее на душе становится. Вроде и бояться некого — в деревне зимой всего три дома жилых, на его конце — вообще никого, а все-таки неприятно было бы, если б увидели. Но не увидели. Повезло.

Вася пьет чай, телевизор шутит без умолку на всех программах и сам же над своими шутками смеется. Вася его не слушает, Вася думает, неплохо было бы выпить, но ничего нет. Когда наломаешься хорошо, всегда хочется выпить. Сегодня он с утра, темно еще было, вышел на работу. Он утром так и сказал сам себе — “ну, за работу, Василий Николаич”, надел варежки и шагнул за дверь. Пять ходок сделал и закончил, считай, уже в темноте. Хорошо было бы рюмки три-четыре махнуть, грузди еще есть, груздями бы закусил. Васе скоро шестьдесят пять, и он много не пьет — голова что-то не то, всегда уже болит с похмелья.

Он опять представляет, как Сева-художник весной или летом приедет, откроет избу, пройдет во двор, может, сразу и не заметит, он уже и забыл, наверное, про этот шифер, но потом, конечно, увидит. Васе опять становится страшновато, он пока возил, все время представлял себе что-то такое, и ему прихватывало низ живота, он останавливался, осматривался, но потом хмурился, материл себя и пер дальше.

— Не придет он никогда! — говорит Вася громко вслух и, решительно подчеркивая справедливость мысли, встает с табуретки, будто собираясь куда-то идти, но тут же садится — спину поламывает от усталости. — Даже спросить не придет, — бормочет, кряхтя. — Привезет новый молча, и все. Интересно, попросит помочь разгрузить?

Вася успокаивается, он хорошо знает художника. Денег займешь — можно не отдавать, не спросит никогда, а потом опять дает, как будто ты ему не должен. Вася не злоупотребляет этим делом, а вот Иван-свинья часто там кормится. То надо, это, Сева, выручай по-соседски! И смотрит, как побитая виноватая собака, которая, сука, тут же и укусить готова. Такой уж у Ивана характер.

Васю как будто мучит совесть, но все равно приятно на душе делается. Даже скорее приятно, чем совестно. Двадцать семь листов, новенький, гладкий. И никто, — Вася улыбается и мелко качает головой и даже плечами, не веря своему счастью, — никто не встретился. Если бы встретился, сказал бы, что в лесу нашел осенью, решил вот по снегу перевозить. Кто-то, мол, скоммуниздил да в лесу спрятал, строители-молдаване скорее всего, что веранду москвичу пристраивали… Он эту фразу сто раз про себя прокрутил, пока таскал. Иногда ему виделось, что вот он тянет сани по своему следу, а впереди на этом следу сам Сева стоит. Вася мысленно поднимал голову и строго и даже зло смотрел на художника, что, мол, на пути встал. И Сева уступал дорогу. Вася его не боялся. Он хорошо это понимал. Вот если бы Иван встал на пути. Ивана — хотя шифер, конечно, не его — Вася боялся. Иван — Васин ровесник, жил с женой на другом конце деревни. Так-то они были вроде как приятели, иной раз, по случаю, и водки выпьют, но про шифер Васе очень не хотелось, чтобы Иван узнал. Наверное, потому, что вместе разгружали, и Иван тоже видел, где ключи Сева держит, то есть этот шифер получался как бы общий у них с Иваном. Не хотелось… Он из-за этого даже круг немалый сделал по задам и речку переходил в неудобном месте — снега по пояс.

Хуже всего, однако, что Вася не знает, куда ему этот шифер девать. Он ему не нужен. Все крыши целые, слава богу. Года, конечно, через три или четыре можно будет задний двор перекрыть. Он думает дальше и понимает, что это целая история — положить туда шифер: стропила гнилые, не выдержат. Да и дурость выйдет — дом под рубероидом, а двор под шифером…

Так-то оно так, а все равно настроение хорошее. Не объяснить, а хорошее. Всё — приобретенье! Васе само слово нравится. Брел-брел и приобрел! — бормочет он про себя. Пригодится. А не я, так Иван забрал бы… Вася сел на койку, стал снимать носки. Надо завтра съездить в район, купить водки… Подумал и зевнул так, что челюсть хрустнула на всю избу. Вскоре он уже храпел сном праведника. У него так всегда бывало после хорошей работы.

Утром по темноте еще пошел к Ивану — доехать до соседней деревни, куда ходил автобус в райцентр, — у Ивана был трактор. Ноги в сенях обмахнул веником, зашел в избу, поздоровался. Настроение хорошее. Если бы не шифер, а что другое, он Ивану обязательно похвастался бы. Выпили бы, может. Но тут — дело-то неплохое, а не признаешься.