Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2013)

(Хотя не уважаю Серова: портрет Государя и тут же — для реабилитации в глазах общества — «Солдатушки». Впрочем, они все тогда такие были.)

Между тем, как и наши авангардисты, под давлением социальных обстоятельств Мунк в 30-е годы делается благонамереннее, реалистичнее. Но как далеко-далеко ему, скажем, до Фалька (в его портретах). Прямо скажем, много российских живописцев сильнее Мунка, но, увы, остались они на периферии (те, кто не уехал на Запад). Исключение — Малевич. Но его гомерическая легендарная слава — для меня в чем-то секрет.

6 марта , суббота.

В Савойе, в Альпах (Val-Thorens, 2300 м).

Вчера поздно вечером на шоссе нахохленный, заурядный, прозябший, видимо, паренек ловит машину (а наш автобус неподалеку). Только подумал, что, конечно, никто его не возьмет, как белый лимузин затормозил и тотчас его увез. У нас в России вряд ли бы ему помогли (во всяком случае уж не владельцы такой кареты).

Неделя в Вал-Торансе — высокогорной лыжной базе — курорте. В чаше снежных скал и хребтов, фосфоресцирующих при полном раскаленном диске луны, а днем — склоны и окрестности складчаты от снежных заносов.

Вчера с Наташей на перевале — сначала в непроницаемой влаге облака; потом все в одночасье открылось до горизонта: зубцы, пики, вершины, седловины, хребты — под пятном матового солнца. Заваленная чуть не по крышу снегом изба высокогорного ресторана — шалмана, где, продрогшие, напились горячего глинтвейна (а я и местного жэнэпи ).

Впервые в жизни пожил на такой высоте среди лыжников — обывателей (кроме французов — много голландцев, немцев, да и нашего брата — россиянина).

На перевалах всегда почему-то думаешь — сравниваешь: что «лучше» — вот эти перед тобой снежные шапки, и пики, и сахарные волны до горизонта; или — океан, море, шторма, приливы. Я всегда — в пользу второго: горы как ни прекрасны — статичны, бесшумны, а там — прибой, накаты, движение… Но объединяет их — темное, загадочное фосфоресцирование в лунную ночь.

Перед отъездом в Париж на Поварской в ИМЛИ среди прочего купил (какое старорежимно-хорошее развернутое у этой книги название): «Князь Владимир Федорович Одоевский. Переписка с великой княгиней Марией Павловной, великой герцогиней Саксен-Веймер-Эйзенак». ИМЛИ РАН, Москва, 2006. Тираж-то 800 экземпляров, а вот и по сегодня в продаже. (Позорные времена.) Предисловие — считай, самостоятельный труд — Кати Дмитриевой-Майминой, давней моей приятельницы, дочери псковского пушкиниста Маймина. Превосходный, скрупулезный, вдумчивый труд! И ее же примечания — такого же уровня. Если б не всегда раздражающий меня штамп «Вместо заключения» (место заключения) — можно б было считать Катину работу просто безукоризненной. Впрочем, это придирка. В книге замечательное приложение: полемическое возражение князя на дежурное французское (европейское!) русофобское щелкоперство: «Речь в защиту abonne russe» (1857), актуально, видимо, на все времена. Одоевский рассказывает, среди прочего, как Полевой — «историк, филолог, журналист, который 35 лет назад основал первый ежемесячный журнал в России („Телеграф”), имевший огромный успех — пропустил в разделе „Смесь” своего журнала ошибку» во французском слове. «Этот проступок ему никогда не простили. Он преследовал г. Полевого до конца его дней, исполненных трудов и пользы для общества… И наоборот, приведите мне хотя бы одно русское имя, которое бы на Западе не было искажено тысячью и одним способом». И т. п.

В Вал-Торансе новодельная церковь с башней, она же еще и культурный клуб. Во вторник — к удивлению моему — на мессе было полно народу; алтарь — цветная фотография на картоне; перед причастием все пожимали друг другу руки. А на другой день — «где стол был яств, там гроб стоит», где был алтарь — там рояль, и славная грудастая, но подтянутая мулатка хорошо пела, ударник… саксофонист… И еще больше народу.

Как метко пишет Анненский (книжечка Еврипида в его переводах тоже была при мне): у Еврипида «сложный драматический узел вместо того, чтобы осторожно распутываться, разрубается машинным появлением бога , который наскоро примиряет требования мифа с осложнениями драмы».

Или:

«Что может быть поэтичнее явления Артемиды над ложем умирающего Ипполита? Герой узнает свою подругу по нежному дуновению ее бессмертных одежд» и т. п. Ну, положим, эпитет «бессмертные» по отношению к «одеждам», как минимум, странноват. Но сразу захотелось найти это место у Анненского — Еврипида. Вот:

Волшебное благоуханье! В муках

Ты льешься в грудь… и будто легче мне.

И все. Где тут «нежное дуновение ее бессмертных одежд»? Или Анненский в переводе это не прописал, или от себя добавил в своей статье «Античная трагедия» (Театр Еврипида, СПб., 1908).

Шестнадцатилетний Вася — современный юноша, все же еще читающий. В последние полгода я подсовывал ему «Подвиг», «Защиту Лужина», но только «Мастера и Маргариту» он почему-то прочитал залпом: «Гениально!» Совсем для меня неожиданно. Оказывается, «Мастер и Маргарита» в XXI веке произведение для юношества , несмотря на то, что многие реалии советской довоенной Москвы современному тинейджеру, разумеется, не понятны. И вряд ли Булгаков предполагал, что пишет книгу для юношества.

А чем она привлекательна? Веселая, нестрашная, бурлескная, но и высокопоэтичная чертовщина , включенная в процесс конечного торжества справедливости — назло эмпирической бескрылой и беспросветной реальности.

Пряное сочетание драмы — с праздником.

8 марта .

Снегопады (!) на Роне и потоп (наводнение) в Вандее. (Фермеры вытаскивают за ноги из загона утонувших овец.)

Открытка от Витторио и Клары (Страда) из San Candido: «С удовольствием и восхищением читаем Вашу державинскую лирику». (А отправлена из Вероны.)

Только-только месяца три назад в интервью «Северному Краю» (Ярославль) я сказал, что одна «Ксюша Собчак гаже всего советского агитпропа», как узнаю сегодня, что ее сделали «лицом» нового федерального (Пятого) канала.

9 марта , 7 утра.

Сейчас приснилось: дегустирую, а потом прошу налить в стакан вино из трехлитровой банки в шалмане у приезжих узбеков. Но осы мешают пить, лезут по ободку прямо в стакан.

Новая «патриотическая» «кремлевская» идеология, включающая в себя: гламур, успешливость, технотронность, религиозность и релятивизм разом. В общем идеологический «коктейль Молотова» XXI века. Собственно духовно-русскому началу места тут не нашлось.