Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2013)

Дальше престола Державин глядит. o:p/

Только язык в созидательной силе o:p/

Бога из косности в слове творит. o:p/

o:p /o:p

Из архаичного зычного нёба, o:p/

Из элативов кривых кадыка, o:p/

Чем первозванней и гулче утроба, o:p/

Тем дерзновенней и выше строка. o:p/

o:p /o:p

Ветхозаветен, скрипуч в обороте, o:p/

С кем царедворца без лести сравнить? o:p/

Только неистовый Буанаротти o:p/

Мог это небо на фресках кроить. o:p/

o:p /o:p

Да политесов бегущий и глоссов, o:p/

С Богом не смея ещё говорить, o:p/

В бездну на звёзды взглянул Ломоносов, o:p/

Чтобы в двустишие космос впустить. o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

* * o:p/

* o:p/

o:p /o:p

Всю ночь лежал с лицом помятым, o:p/

Нерасторжима с прошлым связь, o:p/

Я просыпался в два и в пятом, o:p/

Но ты ещё не родилась. o:p/

o:p /o:p

И вот, тебе уже шестнадцать, o:p/

Выпрыгиваю в явь из сна, — o:p/

Ведь это ни сказать, ни сбацать, o:p/

Уже шестнадцать, мать честна… o:p/

o:p /o:p

Я всё проспал, с лицом опрятным o:p/

Иду на кухню, так и есть: o:p/

Я просыпался в два и в пятом, o:p/

Вы ж без меня уселись есть. o:p/

Букша Ксения Сергеевна родилась в 1983 году в Санкт-Петербурге

Букша Ксения Сергеевна родилась в 1983 году в Санкт-Петербурге. Окончила экономический факультет СПбГУ. Поэт, прозаик. Автор восьми книг, в том числе «Жизнь господина Хашим Мансурова» («Гаятри», 2007), сборника рассказов «Мы живем неправильно» («АСТ», 2009). Живет в Санкт-Петербурге. В «Новом мире» публикуется впервые. o:p/

Журнальный вариант. o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

o:p /o:p

Ксения Букша кажется мне лучшим из поэтов своего поколения, но знают ее больше как прозаика: в семнадцать лет, опубликовав первую повесть «Эрнст и Анна» и удостоившись одобрения Александра Житинского, она написала с тех пор около десятка романов и повестей плюс отличный сборник рассказов «Мы живем неправильно». Самой большой ее прозаической удачей мне представлялась повесть «Тридцать лет и три года» — наверное, если бы Хлебников писал фантастику, у него получилось бы что-то похожее. «Аленка-партизанка» и «Жизнь господина Хашим Мансурова» подтвердили ее способность сочинять настоящую социальную, а пожалуй, даже и политическую прозу — что не мешает ее романам быть свободными, гротескными, а то и просто сюрреалистическими. Но ведь и жизнь такая. Букша удивительно самостоятельна, отважна и умна. Экономическое образование помогает ей видеть мир трезво и внятно, а врожденный поэтический дар преобразует все эти догадки о механизмах постсоветского мироустройства в цветущую и радостную прозу, органичную, как у счастливых русских утопистов двадцатых годов. o:p/

Букша умеет очень много всего — пишет экономические обзоры, воспитывает детей, играет на гитаре и сочиняет песни, говорят, что еще и рисует, но лично я не видел. Сейчас она, точно уловив запрос эпохи, написала производственный роман — опять, конечно, сюрреалистический, но на огромном фактическом материале, который изучала с добросовестностью молодого специалиста. Еще Луцик и Саморядов, сочиняя «Детей чугунных богов», предсказываали, что на советском производственном материале будут сниматься настоящие триллеры. «Завод» — триллер, любовный роман, социальная драма, все вместе, и, что особено важно, — это книга постсоветского человека о советском опыте. Первая, может быть, книга, в которой осмыслена советская промышленная утопия. Ядовито, но без глумления, любовно, но без апологетики. o:p/

Букше в этом году тридцать. Что она будет делать дальше — не представляю, но уверен, что это будет не хуже прежнего. Вертикально развивающийся писатель — большая редкость, и наблюдать за ним — одно удовольствие. o:p/

o:p /o:p

Дмитрий Быков o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

1. ЦЕНТРАЛЬНАЯ БАШНЯ o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

Учила ведь одна умная мама сына-первоклашку: увидишь буквы белым по красному, не читай, глупость одна, но то, что я тебе сказала сейчас, никому не говори. Белым по красному над заводом «Свобода»: глупость одна. Над проходной прикреплен прожектор, луч света указывает круто вверх. В луч то и дело залетают множественные снежинки, толкутся там жгучим порохом, мелкие, как искры. При таком морозе снег не то что трещит, а прямо-таки визжит под ногами заводчан, которые не дыша спешат домой навстречу Новому году. Дышать же при таком морозе невозможно, это все равно, что дышать черным перцем. Кажется, если бросить спичку, то снег загорится. И чтобы вверх посмотреть — это тоже никак, хотя если все-таки попытаться поднять обожженное морозом лицо, то увидишь кумач над проходной, белые буквы, а над ними луч прожектора, добивающий сквозь мутное и дремучее небо Нарвской заставы небось аж до космоса, но целью имеющий все-таки не космос, а часы на Центральной башне — вот что! Часы эти показывают без пяти десять, а сама Центральная башня и весь недавно восстановленный главный корпус белеют наверху заметенными карнизами и уступами. o:p/

o:p /o:p

— Товарищи! — хлопает в ладоши, призывая к вниманию. — «Пять мину-у-ут, пять мину-у-ут!» Не бойтесь, еще два часа. Я имею в виду, что через пять минут мы собираемся и поздравляем друг друга с Новым годом, а затем организованно покидаем цех и прыгаем в трамвай, чтобы дома услышать по радио бой курантов... Внимание! Внимание! o:p/

D (рыжий, худой) считает, что блок нужно собрать в этом году, а не оставлять на следующий. Его однокашник Q считает, что... Оля! Давай проведем Новый год вместе. Весь год? Ах, прости пожалуйста, я хотел сказать — встретим. Впрочем, если ты не против, я бы и весь его с тобой, Оленька, провел. Я бы лучше провела его с D. Он такой же идиот, как ты, но, по крайней мере, иногда молчит. Да конечно-конечно, мы и D с собой возьмем! И закатимся все ко мне. У меня отец дежурит, его не будет всю ночь. Это самое беру на себя! Ну что ты, D, копаешься, доделывай скорее, а то трамваи ходить перестанут. Трамваи до одиннадцати (сажая колесо на графитовую смазку). Да я щас. Ты пока вон сходи Олю позови. А я уже, я уже! Мда? Когда это... o:p/

Снаружи морозно, аж дух вышибает. Вообще не помню, чтобы когда-нибудь было так холодно. И я. В блокаду, говорят, было, но я не помню. Э, мы когда на Урале жили, там сорок пять зимой — обычное дело. Но там хотя бы воздух сухой. А здесь вон муть какая, марево. У меня бабушка третий день задыхается, она не может такой мороз переносить. Так пусть не выходит. Нет, она и дома тоже. o:p/

Ух ты, в четвертом свет горит. Мальчики, сходим посмотреть четвертый, что там сделали? Я еще не видела. А сколько времени? Вон сколько. Пошли. o:p/

Широкий новый зал четвертого цеха. За огромными подмороженными окнами резкие тени голых ветвей. Шаги звучат гулко. Летает эхо. Вот это да, что за станки вообще? Трофейные, вроде. Мальчики, осторожней. Кто-то идет. o:p/