Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2013)

Уважаемые товарищи диспетчера! Меня зовут Иван Арефьич C, но к чертовой бабушке, для вас просто Арефьич. Я изобрел такую штуку... Вернее, я много чего изобрел. Эта штука спасет всех. Если бы только медный кабель народ не воровал. Я очень опасаюсь, что медный кабель будет похищен. Если да, то эта хрень работать вообще не будет, так что вы следите, чтобы не унесли, народ сейчас пошел тот еще... Называется «Диспетчер-СЦУК», я и сам смеялся... Изобрел я, а называл не я. У нас есть специальное дизайнерское бюро. Наш директор — псих. А кто не псих, как говорится! Я сегодня уже к вам третьим приехал, так что звиняйте... Но хватит предисловий: вот пульт! Как видите, здесь есть огонечки, которые ласково мигают разными цветами. Этот пульт вам пока ничего не говорит, но со временем вы распознаете. Вот тут, если лифт застрял. И смотря где. И если кто-то звонит, сразу берите трубку. Вот здесь, если пожар. Это уже совсем не смешно. Тут надо сразу вызывать, даже если у кого-то оладушки сгорели. По пьянке много чего горит! Так, народ оставит окурочек какой-нибудь... У меня, думаете, душа не болит?! Я только боюсь, что эта хреновина, как всегда, работать не будет! А вам что?! Вам небось пофиг! Вы отключите и пойдете! А я вас призываю, не надо отключать! Сидите себе у себя в диспетчерской — кто вам мешает! Но поглядывайте на огоньки, поглядывайте! С вами был я! Я поехал дальше, у меня сегодня еще один район! o:p/

Господа, как выражается наш директор! Он у нас сумасшедший, но за народ радеет! Я Арефьич... Огоньки горят! Это пожары, газ, лифты застрявшие... Медный кабель непременно унесут, все разворуют, но вы не обращайте внимания, вы работайте, я вас всех очень люблю... У меня двести двадцать патентов... Я родился на засеке, это знаете что такое, это в лесу, глубоко... а теперь я делаю диспетчерский пульт для шестнадцатиэтажных домов... Сорок домов, и все вот тут, мигают огоньки, видите?! Наш завод работает на смерть, на оборонку, один только я, да еще наш любимый товарищ X, который делает приборы против рака, только мы работаем на жизнь, а что делать?! Диспетчера! Я призываю вас... Мне обещали за успешное внедрение дать «копейку»!! Я уже получил права!! Лифты застревают, дома горят, газ взрывается!! В наших силах все это предотвратить!! Выпьем, товарищи, выпьем еще и еще!.. Купчино и Охта, Обухово и Невский, Васильевский и Кронштадт, выпьем все вместе за диспетчерский пульт «Сука диспетчер»! Иван Арефьич, тебе не наливать, тебе хватит!!. o:p/

o:p /o:p

o:p /o:p

22. ЗЕМЛЯНИКОЙ СЛАДКО-ГОРЬКОЙ o:p/

o:p /o:p

Бегу по скользкому сосновому бревнышку. Подошва у кедов белая, резиновая, рисунок следа — рельефные звездочки-снежинки. Бегу по тропке в выцветших тенях, в крошеве листьев, теней и света. Ноги по колено в росе. Передаю эстафету M, ее закидывают на руках на веревочку, за другую, повыше, она хватается, скользит по этой веревочке, перехватывается дальше и дальше. Инженер-конструктор C задумчиво надкусывает пушистый одуванчик. Солнце светит сквозь сосны, пахнет соснами и ветром, водой и земляникой, песком и смолой. o:p/

Мы в лодке. Опускаю руку в воду, за борт, прохладная вода расходится и бурлит, течет сквозь пальцы, летят брызги. Инженер-регулировщик K (то есть я) лежит на корме в темных очках, с сигаретой во рту. Берег высокий, песчаный, сосновый; и я снимаю темные очки и вижу все выцветшим, ярко-белым, горячим, и чувствую запах нагретой лодки, и девушек вижу, и осколки солнечной воды, и тугоплавкую глубину, и капли на животе — хочу купаться — я ныряю с покачнувшегося тяжелого борта, девушки визжат, я ныряю вглубь, с шумом. Рябая, прозрачная вода, озеро, налитое до неба, до ушей, до верхушек сосен, по макушку, — пресная чистая вода, с пузырьками, маслом разлитое по ней солнце. Мы на берегу, и M стоит в черничнике, в черном черничнике, в рыжих тенях от елок и сосен, рыжая M, юная M, ее апельсиновые плечи в веснушках, а губы в чернике, муравей бежит вверх по моей ноге, M вся в пятнышках теней, и вокруг ее головы светится пушистый нимб светло-рыжих легких волос. На мелком дне песок в маленьких волнах, рябых пятнах тени и света, ослепительная сверкающая вода уходит вдаль, с лодки нам машут, я чувствую, что могу проснуться, и делаю усилие, расталкиваю гулкую воду ногами, руками, остаюсь на поверхности сна. o:p/

Расположились рядом, вшестером, в почти неподвижном танце, R обмахивает ластами, K шортами, сзади (да это же я), а J лежит, в истоме запрокинув голову, подставив солнцу маленькие чашки купальника, а M рядом в ненамеренно эффектной позе надкусывает огурец, L раскинулась звездой, голова в тени, под большим листом лопуха, а посередине горячий F сидит в позе лотоса, с темной улыбкой, с полотенцем на шее и газетой на голове, газета кажется совершенно белой, букв на солнце не видно, расположились на самом солнцепеке, мокрые, вон в тени склянка темного стекла, и все в замедленном бешеном темпе, лениво, как ошпаренные, и вокруг них пространство вибрирует, подрагивает от лени, страсти, томного летнего дня. И F в газетной шапке, с темным надменным лицом, средневековым прищуром, разогретый, и M уже съела почти весь огурец, а J не шевелится, и солнце запекает ее, но оставляет сырым, белым гремучее тесто в черно-белых чашках, а K истово, замедленно машет тенистым своим опахалом, а R — ластами, которые сохнут; и воздух гремит, и солнце засвечивает, а L и J не колышутся, и не колышутся верхушки сосен, и только живая черная вода озера туго плавится, шевелится, перемещается и блестит, только рябая вода, сама похожая на свет, подрагивает, испаряясь в густую синюю высь, будильник хочет, чтобы я проснулся, но я ни за какие коврижки. o:p/

Бег в мешках, K сначала не отстает, прыгая по песчаной волейбольной площадке, а потом задевает головой за сетку, сгибается пополам, падает и катится по песку, в мешке, а Ромка вытягивает вперед руку с маленькой игрушкой, пупсиком, а девочки смеются, а K так хорошо, что больше не надо никуда прыгать, что он даже вставать не торопится, и как это некоторые хотят победить, думает он, вот я — ничего не хочу, никуда, мне так хорошо, меня так разморило, и пусть горячий F ловко упрыгал в мешке в свое никуда, к финишу, могучими толчками иссиня-черных жилистых ног, черный F, а я никуда не хочу, вот она, точка равновесия, где над сеткой в рыжих сосновых ветвях завис воланчик, куда улетел волейбольный мяч, где рыжий костер лижет солнечные камни, а над ними молодая M, и в глазах моих чернеет от света, и я не хочу никуда возвращаться, но уже просыпаюсь в мягких белых долинах, фонарь светит в комнату сквозь полупрозрачные зеленые шторы, за окном железной лопатой скребут снег, вся наша комната темна и пронзительно просвечена, я лежу на спине в белых мягких долинах, сейчас я проснусь и вернусь в свои шестьдесят семь, но пробуждение все длится. o:p/