Арто Паасилинна - Сын Бога Грома

Двенадцать лет назад госпожа Мойсандер появилась на пороге антикварного магазина Сампсы, держа за руку мальчика лет пяти. Она спросила, есть ли у него подержанная кушетка. Таковой не оказалось. Самая дешевая кровать, выполненная в густавианском стиле, находилась у Сампсы в спальне и стоила столько, сколько эта Мойсандер и в глаза никогда не видела.

Сампса пожалел бедную женщину и ее ребенка, который беспрестанно что-то лопотал и кашлял, как чахоточный. Он пообещал найти подходящую вещь и велел зайти через пару дней.

В течение следующих нескольких дней Сампса, будто сумасшедший, искал по всему Хельсинки подходящую кровать, но так и не смог найти. Попадались кровати с пружинными матрасами, бесчисленное количество односпальных диванов, но ни одной кушетки. Тогда он решил заказать ее в мебельном магазине. Когда кушетку доставили в антикварную лавку, Сампса распаковал ее и натер наждачной бумагой, чтобы придать подержанный вид. Он ни за что никому не признался бы, что купил новую вещь, чтобы выполнить обещание, данное незнакомой женщине. И, когда госпожа Мойсандер пришла снова, Сампса предложил свою машину, чтобы отвезти покупку к ней домой.

Выяснилось, что госпожа Мойсандер живет рядом, за углом, на улице Красной Горы. Так что нужды пользоваться машиной, в общем-то, не было. Она сказала, что без проблем сама донесет кушетку домой. Если Сампса любезно позволит мальчику подождать мать у него в магазине…

Однако Сампса непременно хотел помочь. Мальчика усадили на кушетку и, подхватив ее с двух сторон, Сампса и мать-одиночка вместе потащили покупку из антикварного магазина на улицу Красной Горы.

Проходя мимо ресторана «Канну», что в переводе с финского означает «Кувшин», идущая сзади госпожа Мойсандер споткнулась и растянулась на земле. Край кушетки выпал у нее из рук, мальчик свалился сверху на мать. Сампса не удержал свой край, и тут передняя ножка злосчастной кушетки обломилась и ударила лежащую на земле госпожу Мойсандер в подбородок так, что выбила челюсть. Мальчик орал в голос, у женщины из носа потоком лилась кровь, от боли она не могла вымолвить ни слова.

Швейцар ресторана вызвал «скорую», но, когда она прибыла, врачи отказались везти госпожу Мойсандер в больницу, поскольку при травме носа и челюсти больная вполне в состоянии добраться до больницы самостоятельно. Отказ везти ее в больницу привел госпожу Мойсандер в неописуемую ярость. Она принялась кричать на врачей, и от этого челюсть встала на место.

«Скорая» уехала. Сампса прислонил кушетку к стене ресторана и предложил госпоже Мойсандер кружку пива, а мальчишке мороженого.

После пяти порций мороженого и еще большего количества кружек пива было решено продолжить путь. Однако обнаружилось, что, пока Сампса утешал несчастную мать-одиночку пивом, кушетку сперли. Несмотря на это обстоятельство, госпожа Мойсандер пригласила Сампсу зайти к ней.

Выяснилось, что они с сыном проживали в убогой съемной комнатушке в последнем доме на этой улице. К несчастью, хозяйка была дома и, учуяв запах пива, подняла несусветный крик, упрекая госпожу Мойсандер в том, что она нарушает все договоренности, пьет среди бела дня и приводит мужчин, хотя не имеет права даже курить в комнате.

Сампса ретировался. Через мгновение выскочила госпожа Мойсандер, держа на руках орущего мальчишку и яростно шмыгая носом. У дамы были все основания выйти из себя: у нее не было ни денег, ни жилья, ни даже кушетки. К тому же нестерпимо болела челюсть.

Разумеется, Сампса не мог оставить на улице бедняжку с ребенком и пустил их жить в заднюю комнату антикварного магазина. А когда он пригласил ее помогать в магазине, госпожа Мойсандер поняла, что жизнь стала налаживаться. Сампса был не в состоянии обойтись без помощника, ведь ему требовалось немало времени для ведения хозяйства в «Ронкайла» и к тому же приходилось ездить по всей стране в поисках интересных вещичек.

Как-то незаметно случилось так, что, когда Сампса оставался ночевать в магазине, утром он обнаруживал себя в одной кровати с госпожой Мойсандер. Так продолжалось несколько месяцев, а потом вдруг госпожа Мойсандер решила, что таким образом она подвергается страшному унижению и оскорблению.

И Сампса, который считал себя благодетелем, оказался негодяем. Мерзавцем, который бессовестно пользуется попавшей в тяжелое положение женщиной. С годами госпожа Мойсандер плотно прибрала к рукам хозяйство Сампсы в масштабах антикварного магазина. Она утверждала, что Сампса разрушил ее жизнь, однако, когда тот предложил ей собрать вещички и уйти, госпожа Мойсандер подняла совершенно невообразимый скандал.

Выяснилось, что она профессиональная истеричка. Дама сумела повернуть дело так, что с течением времени Сампса уже не очень понимал, кто настоящий владелец магазина — он или его помощница.

Однажды Сампса все же решил избавиться от гнета, уволил госпожу Мойсандер и выбросил ее вещи за дверь. Это ввергло женщину в бурную истерику, она выскочила на улицу и выла там так, что Сампса был вынужден позвать ее обратно. Госпожа Мойсандер пригрозила, что, если он предпримет еще хоть одну попытку выставить ее, она уйдет жить в сумасшедший дом. Кстати, выяснилось: до того как попасть к Сампсе, госпожа Мойсандер действительно состояла на учете в сумасшедшем доме. Сампсу бросило в дрожь, стоило ему представить, как госпожа Мойсандер рассказывает врачу, что тронулась рассудком после жестокого увольнения.

Госпожа Мойсандер вела в магазине бухгалтерию и делала это столь небрежно, что, в конце концов, Сампса начал бояться попасть в тюрьму из-за огромного количества неправильно оформленных счетов и неуплаченных налогов. Госпожа Мойсандер воспользовалась этим и путем бессовестного шантажа выбила себе повышение заработной платы. В итоге все закрутилось таким образом, что Сампса оказался во власти госпожи Мойсандер. А когда ее сыну исполнилось восемнадцать, Сампсе пришлось купить ему подержанный мотоцикл. Если бы он не сделал этого, госпожа Мойсандер позвонила бы в налоговую полицию и заявила бы, что Сампса не платит налог с оборота.

И все же Сампса безмерно любил свой магазин. Он обожал старинные вещи, с особым удовольствием собирал предметы обихода и обстановку имперских времен. В его коллекции было немало мебели густавианского периода и в стиле модерн. Особенно он любил собирать гарнитуры. Иногда на то, чтобы найти и привезти предметы из одной коллекции, уходило два или даже три года. В магазине было представлено, и немало, мелких вещей — стекло, фарфор, предметы крестьянского быта. Одних только прялок в магазине было более двухсот. Ни один из его конкурентов не мог похвастаться подобным количеством этих раритетов. К тому же все они находились в прекрасном состоянии, ими можно было пользоваться.