Олег Красин - Операция начнется в подень

К его удивлению, Рита заговорила о другом. Подсевшим от волнения, чуть хриплым голосом, она рассказала о нелепом, на ее взгляд, разговоре с Бондаренко, чтобы он, Забелин, не работал по Красовской. Тогда люди, которые стоят за ним, дадут денег на окончание строительства торгового Центра. Рассказала, что сразу отказала просителю.

Когда она это сказала, он обрадовался и произнес: "умная девочка!". Но Рита продолжала говорить дальше и говорить уже о возникших у нее сомнениях в правильности этого поступка. Может, надо было согласиться? Может, она поторопилась со своим отказом?

В ожидании реакции Сергея, Рита требовательно посмотрела на него. Они уже почти подъехали к его дому – остановились примерно за квартал. Забелин вышел из машины. Маргарита, которая не дождалась ответа, оставила подфарники включенными и тоже вышла следом.

Она встала перед машиной, освещаемая слабым светом – тонкая, стройная с развивающимися каштановыми волосами. На улице поднимался ветер.

– Так что скажешь, Сергей? – срывающимся голосом спросила она – ты можешь это сделать?

– Риточка, ты просишь от меня невозможного – Забелин взял её под руку и медленно пошел по направлению к дому, в котором жил, – как ты себе это представляешь? Я что, должен прийти на работу и доложить начальству, что есть такая дама, некая Красовская, так вот по ней я работать не буду – она неприкасаемая? Так что ли? Боюсь, что меня в лучшем случае не поймут, а в худшем уволят.

– Но ведь тебе не обязательно об этом докладывать. Не трогай её, забудь о ней и всё.

– Что значит забудь? Если есть по ней материалы, я обязан реагировать, давать указания, писать резолюции – я же не один работаю в Управлении!

– Тогда дай указание, чтобы по ней не работали – ты же умный, ты знаешь, как всё надо сделать, только притворяешься, чтобы меня позлить. Пойми, Сереж, для меня эти деньги очень важны! Без них я могу разориться, а начинать все сначала очень сложно.

– Тогда не держись за этот Центр. Продай его! – посоветовал Сергей, – тебе же кто-то предлагал из мэрии, сама говорила. Сразу рассчитаешься с долгами, бизнес начнет потихоньку выправляться, а сейчас у тебя словно гири на ногах – тянут ко дну.

– А ты знаешь, сколько мне стоило пробить это место, согласовать проект, подмазать чиновников? – Маргарита с обидой посмотрела на Цыганкова, слезы выступили у неё на глазах – я столько денег проплатила на одни взятки, столько вложила, а ты мне теперь говоришь, чтобы я все продала? Нет, ты меня совсем не любишь! Когда любят – для любимого человека готовы сделать всё. Я же не прошу тебя кого-то убить!

– Рита ты тоже пойми меня. Если я сейчас уступлю, пойду на поводу этих людей, а я знаю, кто за всем стоит, как я буду потом относиться к себе? Тем более я знаю, что за первой просьбой всегда следует другая, потом третья и человек полностью вязнет, как в трясине – его уже никто не уважает, ни те, кто его купил, ни он себя. Продажность разрушает изнутри, уж поверь мне, я насмотрелся на таких людей!

– Все равно! – не хотела слышать его доводы Маргарита, – ты мог бы пойти им навстречу только в этом вопросе, и ни в каком другом. Обо всем же можно договориться! Просто скажи, что ты меня не любишь и тебе не важно, что со мной будет!

– Ты же знаешь, что это не так. Но есть вопросы, которые… – он замялся, подбирая правильный ответ.

– Которые важнее любви? – тихо спросила Рита. – Больше не звони мне! И не приходи! – крикнула она.

Слезы потекли у нее по лицу, она повернулась и медленно пошла к машине, стоявшей вдали. Два огонька подфарника, как два маяка светились в темноте и подсвечивали её силуэт.

– Рита, подожди! – крикнул ей Забелин, – Рита, ну, куда ты?

Но Маргарита шла, не оборачиваясь, вытирая слезы рукой, изредка спотыкаясь в сумерках, когда попадала в ямки на тротуаре. Он хотел догнать её, обнять, прижать к себе, но… снова возникнет тягостный для обоих разговор, снова будут взаимные обвинения, ни к чему не ведущие слова. Безысходность холодом обдала сердце Забелина.

Долго и неотрывно смотрел он на нее. Что-то дрогнуло в глубине души. Теплая волна любви внезапно накатила так, что затуманились глаза, а в горле застыл тугой ком, который не исчезал, как ни старался его сглотнуть Забелин.

"Наверное, мы больше никогда не встретимся и не увидимся – подумал он, – в городе всегда можно найти места, чтобы избежать встреч друг с другом. А если даже и встретимся – поздороваемся, как посторонние люди, словно между нами ничего и не было. Не будем испытывать никаких эмоций, чувств – такие приветливые, красивые и, как искусственные цветы, холодные. Это ужасно грустно. Грустно, но не смертельно!… Мы всего лишь не будем рядом – никаких связей, никаких обязательств. Каждый сам по себе – два одиноких человека!".

Вслед за поднявшимся ветром, с неба посыпались мелкие, совсем невидимые глазу капельки дождя, невесомые, почти неощутимые кожей. Он почувствовал, что лицо и глаза у него стали мокрыми, но не от слез. Видимо, это от дождя. От него увлажнились глаза, а не от любви. Забелин глубоко вздохнул и пошел домой.

Уже после того, как пригнали машину для Цыганкова, один из бойцов бригады вдруг предложил вызвать девушек, чтобы развлечься. Хорошо выпив, Беспалый немного расслабился и подумал, что опер лежит в гараже, телки его там вряд ли увидят, а братанам надо отдохнуть. Их всех ждут крутые времена – неизвестно кто выживет, а кто сгинет с пулей в башке.

– Лады, – сказал он, – зовите девок, я не против.

Кто-то пошел звонить. Они еще пили и ели, пока примерно в полдвенадцатого ночи за воротами не прозвучал сигнал автомобиля.

– А вот и девчонки! – сказал один из пацанов, заржав во все горло, словно застоявшийся жеребец.

– Хватит ржать! – сказал Беспалый, – идите ворота откройте. Да смотрите, чтобы бл…ди в гараж не заходили. Незачем им видеть опера. А то, придется какую-нибудь шалаву замочить.

Двое из качков отправились к воротам, открыли железный шпингалет и, в полной уверенности, что приехали вызванные ими проститутки, начали открывать створки. Они совсем не заметили, как рядом мелькнули две тени. Внезапно возникшие, словно выросшие из-под земли, люди в черной одежде полоснули их ножами по горлу. Чужая машина, а это был шестисотый Мерседес с затонированными стеклами, медленно въехала во двор. Проституток на таких машинах не возили.

Дверцы мягко отворились, и оттуда вышло несколько человек, все с автоматами. Один – небольшого роста, грузный, показал рукой на дверь и окна, приказав их заблокировать.

Неслышно подступили черные люди к окнам дома, осторожно заглянули внутрь. Они увидели, что за столом в комнате сидело трое.