Александр Грязев - В рай с пересадкой

Под вечер на одной из остановок Иван перебрался в свой вагон, а наши друзья, задвинув вагонные двери, стали укладываться на ночлег.

— Иваныч! — перекрывая грохот вагонных колёс, крикнул на ухо Селезнёву Колька.

— А?!

— Ты по ночам-то храпишь?

— Ты чего, чокнулся! — повертел пальцем у виска Селезнёв.

— Почему? Я не люблю, когда храпят!

— Да разве в таком шуме услышишь? А, вообще, я где-то читал, что храп — это изложение мыслей спящего человека.

— Ну, гляди, мыслитель! Если громко думать будешь, вон туда к телушкам тебя положим. Верно, Никанорыч?

— Да, да, — согласно кивнул Рожков, — я тоже не люблю, когда храпят.

— Да ладно вам болтать-то, — поворчал Селезнёв, укладываясь между друзьями, — перегрелись совсем на южном солнце, видно. Спите-ка лучше.

Некоторое время все лежали молча. Слышен был только частый перестук колёс.

Неожиданно Колька громко захохотал.

— Что с тобой? — спросил Селезнёв.

— Да я ничего. Думаю, расскажи кому — не поверят.

— Ладно, спи… Может и поверят.

Рано утром на остановке, отодвинув двери, Иван забрался к ребятам. Сергей Иваныч и Рожков лежали на сене. Колька, свернувшись калачиком, закутанный плащом, лежал тоже на сене, но на самом полу, рядом с лениво и равнодушно жующей тёлкой.

— Здорово ночевали, мужики, — приветствовал Иван проснувшихся Рожкова и Селезнёва.

— Здорово, Иван.

— А этот товарищ чего, — кивнул Иван на Кольку, — по женскому полу соскучился?

— Да, что-то загрустил, видно, парень, — сказал Селезнёв. — Эй, Колюха, вставай!

Колька открыл глаза, сел и долго оглядывался. Увидев рядом коровью морду, погрозил кулаком Селезнёву.

— Ну, ладно, Иваныч, погоди.

— Ты чего, Коль?

— Это вы сюда меня перенесли.

— Нет, Коля, ты сам пожелал….

Селезнёв пытался говорить серьёзно, но у него это не получилось и они с Рожковым и Иваном расхохотались. Колька к ним присоединился.

Под руководством Ивана друзья напоили и накормили скотину. Иван же с Рожковым успели сбегать за кипятком и когда поезд тронулся, было устроено чаепитие.

А поезд мчался меж высоких кавказских гор, покрытых темными хвойными лесами, мимо огромных голых скал, с грохотом проскакивал через мосты, под которыми пенилась вода быстрых горных рек.

Картины здешней природы были для друзей столь необычны, что они целыми часами стояли у дверей вагона, облокотившись на поперечину, наблюдая и обсуждая увиденное.

Так ехали этот день и следующий, а на третий день утром Иван сообщил, что стоят они на последней перед Тбилиси остановке.

— Ну вот, мужики, скоро приезжаем, — радостно сказал он, залезая в теплушку.

— Что значит — скоро? — спросил Колька.

— Остался последний перегон, я узнавал.

— Давно, пора, третий день пошёл.

— Добро, коли так, — отозвался Селезнёв. — Стоять долго будем?

— Долго. Меняют железного коня.

— Надо бы чайку испить, — внёс предложение Рожков. — Самое время.

— Правильно, — согласился Селезнёв. — А чья очередь за кипятком бежать?

— Очередь Николы.

— Я не пойду, — быстро отказался Колька.

— Это как? Все ходили, а он не пойдёт.

— Так ведь скоро приедем. Вот и напьёмся.

— Скоро это не значит, что сейчас. Бери чайник.

— А если я отстану, один-то. Нет, не пойду.

— Колька, накажу! — шутливо-грозно сказал Селезнёв.

— Ха, во даёт, — усмехнулся Колька. — Не имеешь права.

— Как это?

— А здесь начальников нет. Мы тут как в бане, все равны.

— Начальников нет, но есть старшие. Иди, иди, Коля.

— Отстану ведь, — не сдавался Колька.

— Не отстанешь. Вон вокзал-то совсем близко. А за каждое слово поперёк идут тебе штрафные очки. Приедем домой и накажу.

— Как?

— Премии лишу.

— А если схожу, то премию дашь?

— Дам.

— Тогда надо идти.

Колька поднялся и стал одеваться. Он набросил на плечи чей-то китель, натянул брюки Рожкова, сунул ноги в ботинки, схватил чайник и, спрыгнув на землю, побежал вдоль состава к хвосту поезда, откуда до вокзала и вправду было рукой подать: надо лишь перебраться через несколько путей.

Перепрыгивая через рельсы, Колька добрался до перрона и пошёл к вокзалу. Водопроводные краны с холодной и горячей водой он увидел скоро. Они торчали прямо из стены небольшого зданьица на перроне рядом с продовольственным ларьком.

…Милицейский сержант стоял у стенда с плакатами «Их разыскивает милиция», когда заметил странного вида человека в одежде не по росту, набирающего воду в чайник.

Колька тоже заметил сержанта, когда вода полилась в посудину и он огляделся по сторонам. Чтобы не привлекать внимание милиционера, Колька отвернулся, а когда глянул снова, то увидел, что сержант направляется к нему.

Колька ждать не стал. Прихватив так и ненаполненный чайник, он быстро пошёл по перрону в обратный путь. Милиционер тоже прибавил шагу. Колька свернул с перрона на пути и, перепрыгивая через рельсы, побежал к своему составу. Сержант бросился за ним, но ему помешал маневровый тепловоз, перед которым преследуемый успел проскочить.

Колька забежал за состав и припустил во весь дух к своему вагону. Подбежав, он почти бросил чайник на пол, быстро залез в вагон и тут же задвинул двери.

Сергей Иваныч с Рожковым удивлённо смотрели на Кольку.

— Что с тобой, Коля? — спросил Селезнёв.

— Тихо! — прижал палец к губам Колька. — Милиция! За мной гонятся! Молчите и не шевелитесь! Говорил ведь, что меня не посылайте…

С той стороны, откуда только что прибежал Колька, показался сержант. Он то бежал, то останавливался, приседая при этом и заглядывая под вагоны грузового поезда и таких же соседних составов. Милиционер подошёл к вагону, где сидели наши ребята и слегка отодвинул дверь. В щели показалась морда коровы. Сержант пошёл к соседнему вагону.

— Эй! — крикнул он в открытую дверь. — Есть кто?

— Есть, — показался в дверях Иван. — Что надо, начальник?

— Чего везёшь?

— Племенных тёлок, начальник.

— И там твои? — сержант кивнул на соседний вагон.

— Мои.

— Послушай, ты тут не видел, мужик не пробегал, с чайником.

— Нет, не видел… Может и пробегал, да я делом занимался.

— Ну, ладно, — махнул рукой сержант и направился дальше меж составов.

…Поезд, медленно набирая скорость, шёл мимо перрона. Селезнёв, Рожков и Колька стояли в открытых дверях вагона, опираясь о перекладину.

Возле здания вокзала стоял милицейский сержант и внимательным взглядом провожал каждый вагон.

Колька увидел сержанта и помахал ему рукой. Тот, узнав его, погрозил кулаком.

— Чего? — спросил Селезнёв Кольку. — Знакомый твой, что ли?

— Да так, мимолетный: здравствуй и прощай.

Поезд набирал скорость…

По множеству железнодорожных путей, станционных строений, грузовых и пассажирских вагонов, жилых зданий, утопающих в зелени деревьев, мимо которых двигался, замедляя ход, поезд, можно было догадаться, что подъезжали к большому железнодорожному узлу. А им мог быть только Тбилиси.