Тоби Янг - Как потерять друзей & заставить всех тебя ненавидеть

Согласен, что, возможно, они скрывают истинные мысли. В Лос-Анджелесе, как и в Нью-Йорке, показать себя циником — это пойти на верное самоубийство. Лучше прослыть Джеймсом Стюартом, чем Джимом Кагни. [181] Джеймс Стюарт — всеобщий любимец Америки из-за свойственной ему позиции «я люблю вас всех» и доброй милой улыбки, в фильмах играл идеалистов; Джим Кагни считался квинтэссенцией «крутого парня» из-за саркастической ухмылки и вспыльчивого ирландского нрава, в фильмах играл в основном гангстеров. В Голливуде даже существует название для карьерной стратегии, заключающейся в том, чтобы притвориться наивнее, чем вы есть на самом деле, и создать у людей впечатление о чистоте вашей души — «честное жульничество». Не в этом ли секрет Алекса? Faux naiveté? [182] Фальшивое простодушие (фр.) .

Не думаю. Хотя Алекс мог время от времени себе противоречить, но он всегда верил в то, что говорил. Согласен, он — маккиавеллианец, но не отдает себе в этом отчета. Нет, Алекс не из тех честных и прямых парней, которые позволяют себе иногда говорить людям то, что те хотят от них услышать, дабы снискать их расположение. Точнее было бы сказать, что самой природой в нем заложено стремление угождать людям. Алекса нельзя обвинить в лицемерии, потому что он искренен в нем. Кажется, его индивидуальность ограничена только тем, что может потребовать карьера, а личность полностью подчинена стремлению к власти. Когда он смеется над шутками босса, то делает это, потому что искренне считает их смешными. [183] Наш общий друг из Лос-Анджелеса рассказывал, что когда Алекс смеется над его шутками, он чувствует себя «Оскаром Уайльдом, принявшим кокаин». В этом реальный секрет успеха Алекса. Это позволяет ему завязывать близкие дружеские отношения с влиятельными людьми, не вызывая чувства, будто их «держат за дураков». Говоря на языке Голливуда, он идеальный «питомец для знаменитостей».

Разговаривая с Алексом в другой раз, я сказал ему, что его главный талант — умение заболтать людей.

Алекс[высокомерно]. А я-то считал своим «главным талантом» умение писать. Влиятельные друзья могут помочь открыть перед тобой дверь, но они не в силах добиться за тебя успеха. Джулия Робертс не может сделать успешным проект своего лучшего друга, ты ведь понимаешь, о чем я хочу сказать? (Конечно, Алекс. Ты пытаешься сказать, что невероятно талантлив.) И наконец, открою тебе роковую и жестокую правду об этом городе. Здесь не важно, с кем ты знаком или как много барбекю ты провел в компании Стивена Спилберга, все всегда будет упираться в то, как хорошо ты делаешь свое дело. [ЧЕРТОВСКИ талантлив, откровенно говоря. [184] Серьезность, с какой люди, подобные Алексу, говорят о «работе», была не характерна для сценаристов 1930-х и 1940-х годов. Как писала Паулин Каэль: «Они были слишком талантливы и слишком много знали о жизни, чтобы считать гениальным то, чем занимались, их слишком забавляло зрелище, которое они создавали своими руками и частью которого являлись…» (Паулин Каэль. «Воскрешая Кейна». Справочник по «Гражданину Кейну». Бен Хечт использовал полученные им статуэтки Оскара как подпорки для дверей.]

Я. Конечно, ты будешь так думать, ведь тебе это удалось. Если бы ты был писателем-неудачником, ты бы думал иначе.

Алекс. Дружище, я же говорю тебе, все дело в работе.

Я. Но ты же не будешь возражать, что водишь дружбу с подозрительно большим количеством известных людей. Ты же не скажешь, что это счастливая случайность? Что тебе просто повезло подружиться с людьми, у которых есть возможность помочь тебе получить тот самый единственный шанс?

Алекс. Понимаю, тебе трудно в это поверить, но я действительно с уважением отношусь к работе людей, которые стали моими друзьями. Я ничего не планировал.

Я. Значит, ты подружился с ____ ____, потому что в восторге от ее «работы»? Скажем, от той, которой она занимается на подиуме? И это никак не связано с тем, что тебе хотелось затрахать ее до бесчувствия?

Алекс[смеясь]. Послушай, приятель, для меня они не являются теми потрясающими знаменитостями, для меня они самые обычные люди, понимаешь? У меня никогда не возникает мысли вроде: «О Боже! Я разговариваю с Мадонной!»

Я. Минуточку. Притормози. Ты знаком с Мадонной?

Я понял, что мне никогда не удастся соперничать с Алексом. Я диаметральная его противоположность. Вместо того чтобы ублажать людей, которые в состоянии мне помочь, я восстанавливал их против себя. И, как в случае с Алексом, это происходило на подсознательном уровне. Казалось, мы запрограммированы реагировать совершенно разным образом на людей, занимающих высокое положение. Он хотел угодить им, завоевать одобрение, а я всем своим видом показывал, что мне плевать, что они обо мне думают. По теории Фрейда, в своем психологическом развитии я застрял на Эдиповой стадии — мне до сих пор хотелось убить моего отца. Наверное, поэтому его карьера взлетела вверх, а моя стремительно катилась вниз.

А может, я просто обманывал себя? Может, Алекс прав? Вдруг все на самом деле сводится к умению работать? От меня не укрылось, что придуманная мной теория для объяснения моей неудачи лестна моему самолюбию. Мне не повезло не потому, что не хватило таланта, а потому, что я не умел подхалимничать! И все же это не решало моей проблемы — я действительно не умел поддерживать хорошие отношения с людьми, которые могли мне помочь. В конце концов, это ведь я нанял стриптизершу в день проведения акции «Возьмем наших дочерей с собой на работу». Глупо отрицать очевидное. К сожалению, даже полностью осознавая, насколько саморазрушающе мое поведение, я не был уверен, что смог бы его изменить. Если говорить откровенно, я не был уверен, что вообще хочу это сделать.

В книге «Дитя столетия» Бен Хечт отмечает, что один из признаков разочарованных нищих писателей, которых он знал в «золотую» эпоху Голливуда, — подсознательное нежелание добиться успеха: «Несмотря на их острый ум и даже талант, в их глазах поселилась неудача. Желание оставаться неудачниками и роптать на жизнь сильно в них так же, как жажда славы и денег. Это читалось не только по их лицам, но и слышалось в злорадстве, с каким они подробно рассказывали о несчастливой судьбе».

Неужели в этом моя проблема? Неужели я сам предпочел быть неудачником?

Но по-настоящему меня тревожило то, что я даже близко не был напуган перспективой провала. Наоборот, чувствовал, что мало-помалу начинаю привыкать и ситуация уже не кажется мне такой ужасной, как я думал о ней в самом начале. Может, это и не конец света — быть фрилансером и печататься то там, то здесь. Я обнаружил, что вполне реально сводить концы с концами даже при очень маленьких заработках. Согласен, не такой представлял я свою жизнь, но, может быть, пришло время умерить свои аппетиты…