Юрий Любопытнов - Мурманский сундук

— Вот нашли зажигалку в пещере.

Он протянул Полу газовую зажигалку.

— Ну и что из этого? Мало ли зажигалок. Твои ребята могли сами оставить.

— Ты посмотри внимательнее.

— Смотрю. Что из этого?

— Не узнаешь?

— Да они все однотипные.

— Ты прочитай, что на ней написано.

— «Скания».

— Это название твоего катера. Значит…

— Значит… Они забрали зажигалку в каюте?..

— И потом потеряли. Что нам и требовалось доказать. Ты ж на каждой вещи своей яхты её название приказал выгравировать.

— Потеряли на гряде?

— Я её там нашёл. Поэтому они в катакомбах. Они не могли оттуда уйти.

— О,кей! Усиль посты. Завтра выкурим их оттуда.

— На поверхности гряды мы всё обыскали. Вглубь идут два входа. Без соответствующей экипировки мои люди не рискнули туда спуститься — много разветвлений, ходов…

— Эти трое не побоялись, — заметил Пол.

— У них не было другого выхода.

— Надо как-то выманить их.

— А как, Пол?

— Думай, Алекс, думай! — повторил Пол фразу Джека.

Только он произнёс эти слова, как в дверях появился Джабраил и почтительно встал.

— Тебе что, Джек?

— Мы нашли сообщника удравших?

— Кто же он? — усмехнулся Пол, не веря словам телохранителя.

— Газонокосильщик Петруха.

— Этот олигофрен! Ты уверен?

— Это он сделал ключи. Кто-то снял слепок, а он сделал.

— Это он сам сказал.

— Пока не сказал, но скажет.

— Он же придурок. Как он мог сделать ключи?

— Он много притворяется, а парень себе на уме.

— Так сделайте всё, чтобы заговорил. — Лицо Пола побагровело.

— Слушаюсь, хозяин, — ответил Джабраил и подобно джинну испарился.

— Неужели Ольга, — тупо уставившись в угол кабинета, проговорил Пол. — Этого я не ожидал.

— Я тоже, — нарочито громко вздохнул Стысь, в душе сознавая, какой тяжелый камень свалился с него.

В гараже были включены все осветительные приборы. Свет был ярок до боли в глазах и высвечивал до белизны углы и закоулки помещения. На кафельном, с бледным рисунком, полу стоял стул с металлическими ножками, к которому был привязан капроновыми верёвками полураздетый Петруха. Вокруг него стояли Волдырь, Счастливый и Обух. Ждали Зашитого.

Петруха сидел неподвижно, уставив глаза в одну точку, лоб покрывала лёгкая испарина. Обух и Счастливый молчали. Счастливый крутил брелок с ключами на пальце. Обух — размягший парень-перестарок с крутыми плечами, сопел, тупо двигал челюстями, разминая резинку. Волдырь, тряся косичкой на затылке от резкого произношения слов, вдалбливал Петрухе в свойственной ему вульгарной манере:

— Ботинок ты стоптанный, говори, чего знаешь, иначе уши обрежу. — Он показывал нож с широким изогнутым лезвием.

Петруха молчал, хмуря брови.

— Для тебя ж лучше будет, если скажешь. Молчание тебе вредно… Ты понимаешь меня, фуцен трахнутый? Подумай своей бестолковкой…

Но Петруха, как в рот воды набрал, уронив голову, не отрывал глаз от пола.

— Кореша, притворяется, что совсем ополоумел, придурок недоделанный. — Волдырь ножом поднял подбородок Петрухи. — В твоих же интересах всё рассказать. Придёт волк — пасть свою раскроешь сразу. — Волком они звали Зашитого.

Петруха молчал. Лишь пот обильнее выступил на лбу и висках.

— Вот упырь вислоухий. Упёрся, как баба на первом свидании. Обух, давай вздёрни его на балку! Посмотрим, что он тогда скажет. Развяжи его да надень унты рычажные.

Обух подвинул Петруху вместе со стулом к стене, отвязал его, надел наручники сзади спины, прицепил к ним крюк от тельфера и нажал кнопку на пульте. Руки Петрухи вздернулись вверх, и он повис в воздухе.

— Ну как, окорок копчёный, теперь будешь говорить? — Волдырь снизу вверх посмотрел на газонокосильщика.

Лицо Петрухи исказила гримаса боли, он до крови прикусил губу, но по-прежнему молчал.

— Да он играет факира фактурного, — пробормотал Обух. — Сейчас повисит — отойдёт.

Двери открылись, и вошёл Зашитый. Не бросив даже взгляда на Петруху, спросил подельников:

— Ну что?

— Телегу пырит.

— Ну, ты, — подошёл к Петрухе Зашитый, — будешь с нами в молчанку играть? Или выложишь, что знаешь?

Петруха молчал.

В гараже мелькнула тень — это створку ворот загородила фигура Стыся. Рядом с ним был Джек.

— Покажите мне этого малого, который язык проглотил, — вкрадчивым голосом сказал Стысь. — Он остановился возле Петрухи. — Ты узнаёшь меня? — спросил он газонокосильщика.

— Узнаю, — ответил Петруха.

— А раз узнаёшь, скажи мне, кто сделал ключи от спортивного зала?

— Не знаю.

— Так и не знаешь.

— Не знаю. Отпустите меня.

— Ты, парень, подумай. Не в твоих интересах скрывать правду. Она всё равно вылезет. Если скажешь по-хорошему, с тобой по-хорошему и обойдутся. А если будешь препираться, вот эти молодые люди, — он кивнул на Зашитого и Джабраила, стоявших рядом, — тебе быстро язык развяжут. Средства для этого у них есть… Так как мы поступим? — спросил он газонокосильщика после непродолжительной паузы.

Тот посмотрел на Стыся, сморщился и отвернулся.

Джабраил достал из заднего кармана туго облегавших ноги спортивных брюк картонную коробку. Открыл небрежным движением и взял папиросу с длинным мундштуком, прикурил от зажигалки и подошёл к Петрухе.

Сделав несколько затяжек, пуская дым в лицо газонокосильщику, быстрым движением ткнул горящую папиросу в грудь Петрухи. Тот закричал от боли и дёрнулся всем телом. Руки ещё больше вывернулись за спиной.

— Так теперь ты будешь говорить? — бесстрастно спросил Джек, опять смачно задыхаясь, раскуривая папиросу.

— Я сделал ключи, — проронил Петруха, которому стало невмоготу висеть на вывернутых руках.

— Зачем ты это сделал? — задал вопрос, вступивший в права дознавателя Стысь.

— Зачем? — Петруха помедлил с ответом. — Хотел спасти тех… троих.

— А зачем тебе их было надо спасать.

— Не знаю.

— Голова не знает, а руки делают.

— А где ты взял образец ключа? — продолжал допытываться Стысь.

— Нигде не брал.

— Что ж просто так взял и сделал ключ.

— Так просто взял и сделал.

— Так не бывает, мой милый. Говори, кто тебе дал образец ключа? — голос Стыся посуровел.

— Никто не давал. Сам сделал.

— Интересно получается. Как это, не видя образца, можно сделать ключ. Ты просто вундеркинд какой-то. Так ты скажешь, кто тебе дал образец.

— Никто.

— А как этого Никто зовут?

— Не знаю.

— Действительно упёртый малый, — вздохнул Стысь.

— Хватит горбатого лепить! — прикрикнул на Петруху Зашитый. — У меня не такие язык развязывали. Обух, освободи верстак. Сейчас мы ему в тиски зажмём кое-что. Хоть я думаю, что у него и так детей не будет. Но после моего способа наверняка и бесповоротно. Зачем дураков плодить.