Жаклин Митчард - Роковой круиз

— Теда вычеркнули.

— Теда определенно вычеркнули. Тед — враг, потому что он любит меня.

— Тед не приемный... то есть его не усыновили.

— Как будто я в этом виновата! Господи, когда у меня прекратились месячные, я подумала, что у меня рак! Я была уверена, что у нас никогда не будет своих детей.

— Возможно, ей просто нужно время. Тебе не кажется, что Кэм будет легче, если она... узнает?

— Ты действительно так считаешь?

— Это рискованный шаг, Трейс. Может, ей на самом деле станет легче, а может... еще хуже. Я хочу сказать, что так долго скрывать от нее...

— У меня, к сожалению, не было выбора, — перебила подругу Трейси. — Я приняла условие, пообещав, что не расскажу ей.

— Все. Я не хочу больше ничего слышать о Кэмми. Она просто должна повзрослеть. Единственное, что мы можем обсудить, так это бикини, которое она купила в этом круизе. Сегодня утром твоя дочь была в великолепном настроении, — заметила Холли. — Кстати, Кэмми и Ливи отправились на пробежку, а потом собирались где-нибудь позавтракать. Оливия хотела купить несколько опалов.

— Купить несколько опалов? — ахнула Трейси.

— Так сказала Кэм. А вчера вечером Ливи видела женщину в бриллиантовом браслете, который тоже ей понравился.

— Меня вчера вечером шатало от усталости. Я бы не заметила эту женщину, даже если бы на ней вообще ничего не было, кроме бриллиантового браслета! К тому же нас предупредили о том, что не стоит брать с собой даже серьги. В буклете говорится, что здесь все теряется. Мы должны были взять с собой минимум косметики и никаких украшений, в том числе колец. Я хотела купить Теду ожерелье, точнее цепочку, но решила подождать, когда мы попадем на Гренаду. Я не хочу купить ее и тут же потерять.

— Лично я привезла максимум косметики. Я даже в «Суперсейвер» [12] Сеть дешевых магазинов не хожу, не накрасив ресницы.

— Но ты ходишь завтракать с болтающейся грудью.

— Я никогда больше не увижу этих людей. У водителя такси, которая везла нас вчера вечером, дыни весили не меньше пяти килограммов каждая, и они у нее телепались совершенно свободно.

— А почему они не могли позавтракать здесь?

— Оливию здешний завтрак не устраивает. Ей не подходит сервис. — Вокруг было так безлюдно и тихо, как будто ночью в отель попала нейтронная бомба. «Интересно, как мы будем оплачивать счет», — думала Холли.

— Холли, не начинай. Ты просто недолюбливаешь Ливи, ведь так? — откликнулась Трейси. — А вот и золотая игуана, — продолжила она, указывая на неожиданно большую ящерицу, застывшую на стене прямо над ее головой. Увидев подруг, ящерица поморгала блестящими глазами и заспешила прочь, однако Трейси показалось, что она могла бы делать это и побыстрее. — Почему они не держат их снаружи?

— Я думаю, у них никто не спрашивает, — ответила Холли. — У ящериц свои законы. — Белокурые волосы Холли разлохматились и нимбом стояли вокруг головы.

Трейси улыбнулась. Холли умела успокоить в любой ситуации. Она была единственной женщиной, с которой легко отдыхалось. Холли могла растянуть обед, чтобы его хватило еще на пятерых мальчишек, да и вообще, если не считать ее материнских тревог, просто умела жить. Сегодня она походила на Иана, который был таким вихрастым, что ему никогда не удавалось пригладить свои волосы, даже если он густо смазывал их гелем. После этой процедуры казалось, будто у него на голове одна из тех старомодных купальных шапочек, которые сестра Бонифация когда-то заставляла их надевать в бассейн.

— Ты просто не хочешь, чтобы я рассказала тебе все, что думаю об Оливии, — продолжила Холли. — Поэтому ты постоянно меняешь тему разговора, даже если сама начала его. Минуточку! Я чувствую запах кофе. Вот он! Оазис!

Повернув за угол, они увидели вырубленный в скальной породе бассейн, расположенный в залитой солнцем комнате с прозрачными стенами. На барной стойке благоухали круассаны, стояли вазочки с джемом и фруктами, а также кофейники с горячим кофе. Все это изобилие, вне всякого сомнения, сюда доставили эльфы. Трейси с облегчением намазала круассан джемом и передала тарелку Холли.

Холли съела полкруассана, прежде чем заговорить снова.

— Трейс, когда мы встречали Оливию, я поняла: меня по-настоящему беспокоит то, что мы изменились, а Оливия — нет, — сказала она и подняла руку, чтобы предупредить возражения со стороны подруги. — Нет, я не о том, что в отличие от нас она может позволить себе подтяжку груди. Да, да, Трейс, я медсестра, и я знаю, что она ее делала. И дело не в том, что мы не стали бы этого делать, даже если бы могли. Хотя, признаться, я бы, наверное, сделала. Оливия так и не повзрослела, поскольку не нуждалась в этом. Честно говоря, меня это невероятно раздражает и я не могу скрыть своего отношения. Ты права, Ливи мне не нравится. Но я люблю Ливи. Я просто ее не идеализирую. Маленькая девочка из Вестбрука, ставшая графиней.. или кем там еще. Она была стервой даже на собственной свадьбе. Помнишь? «Ты будешь сидеть здесь». «А ты будешь сидеть там!» В итоге я оказалась рядом с мужиком, который не знал ни одного английского слова, зато постоянно лез мне под юбку. Да ну ее, Трейс... Какая вкусная выпечка, такая свежая и рассыпчатая. — Она похлопала себя по животику, который становился заметен другим, только когда она надевала вещи уж совершенно обтягивающие. Но Холли воображала, что он был заметен даже пассажирам летящего на высоте десяти километров авиалайнера. — Ты закончила, Трейс?

Трейси задумчиво молчала.

Она думала об Анне Марии Сенно, матери Оливии. Она вспоминала тот обычный полдень, когда Анна Мария откровенно и в присутствии Трейси сообщила Оливии, что Джои был желанным ребенком, а рождение Оливии, появившейся на свет десятью годами позже, стало случайностью. Не удовлетворившись этим, мать Ливи принялась объяснять, как в те времена женщины за тридцать не рожали детей. Она, Анна Мария, беспокоилась, что у Оливии будет две головы и ей придется провести всю жизнь в детской кроватке взрослого размера в Маунт Кармель [13] MountCarmel—спонсируемый католической церковью лечебно-реабилитационный центр бенедиктинской системы здравоохранения . . Трейси вспоминала душные маленькие комнатки в доме Сенно, набитые пластиковыми деревьями в кадках и пластиковыми филодендронами на пластиковых опорах «под дерево». Стулья, диваны, абажуры, плюшевые кресла— все в этом доме было обернуто целлофаном и напоминало огромные бутерброды. «Если бы она придумала, как закрыть целлофаном стены, то, наверное, смогла бы помыть весь дом из шланга», — как-то сказала Оливия. Религиозная символика в каждой комнате. Священное Сердце [14] Священное Сердце—для католицизма характерно религиозное поклонение физическому сердцу Иисуса, котороеявляется символом божественной любви к человечеству. . Засохшие ветки с прошлогоднего Вербного воскресенья над кроватями. Яйцевидное лицо Девы Марии в нише, освещенное синей лампочкой и пугающее Трейси своим пристальным взглядом всякий раз, когда она оставалась ночевать у подруги и пробиралась ночью в туалет.