Жаклин Митчард - Роковой круиз

Они наблюдали, как понижается уровень воды в кувшине. Кэмми предложила чередовать приемы «хорошей» воды с «противной» водой. Таким образом, горсть миндаля и несколько глотков родниковой воды будут казаться изысканным угощением.

Итак, в полдень Кэмми отнесла Оливии ее скудную порцию воды в бумажном стаканчике. Это была вода, пропущенная через опреснитель. Оливия тут же выплюнула ее.

— Что это за дерьмо? Ты что, бросила туда какой-то дезинфектант?

— Нет, это вполне безопасная вода. Просто она изготовлена из морской воды. Опреснитель очищает ее от соли.

— Что ж, я больше не хочу, — заявила Оливия. — Я не могу ее пить.

— Тебе придется пить ее. — Кэмми почувствовала, как у нее внутри все закипает. — Нам всем придется ее пить. Вода в кувшине предназначена для особых...

— Нет, это последняя бутылка вина предназначена для «особых...»! Я не собираюсь пить всякую дрянь.

— Значит, ты будешь страдать от жажды, — ответила Кэмми.

Они все собрались на закате для приема «хорошей» воды с порцией орехов и хлопьев. Холли Опять напомнила им, что человек может в течение тридцати дней обходиться без пищи, не нанося вреда здоровью. Главное — это жидкость. Любая жидкость, кроме морской воды. Она в красках описала мучения тех, кто в отчаянии пил морскую воду. Даже Оливия присмирела.

— Я знаю, что вода из опреснителя отвратительна. В придачу к этому вам придется подолгу ожидать новой порции. Эта штуковина работает очень медленно. Чтобы сделать, скажем, одну пинту, приходится ждать целую вечность.

— Разве ты не можешь заставить его работать быстрее? — поинтересовалась Оливия.

— Ливи, — вздохнула Холли, тяжело усаживаясь в одно из обитых кожей кресел салона: — Если ты хочешь, чтобы он работал быстрее, занимайся этим сама.

— Он работает от батареи. Что делает, то делает, — пожав плечами, пояснила Кэмми.

Вскоре после захода солнца над их головами совсем низко пролетел маленький самолет. Кэмми запускала ракету за ракетой, и пилот, голову которого она ясно различала, качнул крылом в ответ.

— Ты это видела, мама? — пришла в восторг Кэмми. — Он заметил нас. Если он нас увидел, значит, он мог увидеть SOS на крыше. Он знает, что мы в беде! Он кому-нибудь сообщит!

— Вряд ли, но я буду молиться, — ответила Трейси.

— Ты не могла бы подсадить меня на крышу кубрика? Я хочу убедиться, что надпись хорошо видна. Краска водостойкая, поэтому все должно быть в порядке.

Трейси помогла Кэмми, которая показалась ей настораживающе легкой, упереться локтями в крышу кубрика. В то же мгновение она почувствовала, как девушка обмякла в ее руках.

— Что случилось? — крикнула Оливия из салона.

— Его нет, — ответила Кэмми.

— Чего нет?

— Щит с надписью исчез. Наверное, его сорвало ветром.

— Кэмми, в жизни случается всякое.

— Но не подряд. Это случается и случается. Как будто я заслуживаю смерти.

— Я уверена, что я не заслуживаю! — отрезала Оливия, держа в руке стаканчик с несколькими каплями красного вина.

— Она не это хотела сказать. Ты слишком бурно реагируешь, Лив. И ты тоже, Кэм, — сказала Трейси, а сама подумала: «Мне до смерти надоело всех мирить. Пусть они поладят или подерутся. Мы не в театре. В конце концов, это жизнь». Первое, что Трейси собиралась сделать, вернувшись на Лоуэлл-стрит, это отправиться на пробежку. Она будет бежать и бежать, пока совсем не выбьется из сил. Как только заживут все синяки и порезы, на которые сейчас нет смысла обращать внимание, она выйдет из дому и побежит. Она взберется на вершину холма и глубоко вдохнет воздух обычной жизни. Они попали в подвешенную посреди безбрежного и бездонного пространства ловушку и, как голодные крысы, злобно смотрят друг на друга, ожидая подвоха. Весь масштаб чудовищной иронии этой ситуации даже не поддавался восприятию. Трейси с усилием отключилась от мелкой грызни Кэм и Оливии и колких замечаний Холли, время от времени вклинивавшейся в перебранку. Наконец асе голоса, бессмысленные, как туман, и еще более невесомые, испарились из ее сознания.

Несмотря на жару, Холли трясло от озноба. Ночь не принесла облегчения. Никакие количества аспирина были не в состоянии сбить температуру. Ежевечерне она при свете фонарика изучала темную полосу, неумолимо ползущую вверх по ее бедру и с каждым днем становившуюся заметно шире. Она старалась переключить свое внимание на что-нибудь иное, чтобы отвлечься от своих переживаний, но ничего не помогало. Холли пыталась определить всю степень эгоизма, характерного для ее жизни. Да, она всегда была эгоисткой — ей очень нравилось дразнить других, она слишком любила быть в центре внимания. Но она была эгоистична не более, чем любой нормальный человек, и менее эгоистична, чем многие из окружающих ее людей. Она легко отказывалась от удовольствий ради своих детей и от излишеств ради осуществления их общей с Крисом мечты о загородном домике. Но было ли это благотворительностью? Отрывала ли она что-нибудь от себя, от живой ткани своей души? До этого круиза — нет, думала Холли, зато здесь ей пришлось совершить убийство. Она плотнее укуталась в одеяло.

— Я не могу просто так здесь сидеть! Единственное, что нам остается, — это изготовить еще одну надпись и прибить ее наверху, — заявила Кэмми. — Давайте займемся этим. Все стены кают обиты деревянными панелями.

— Вот и займись, — ответила Оливия. — Я устала все время чем-то заниматься. Я устала весь день напролет поднимать, рулить, качать, а потом еще не спать по ночам. Это была твоя идея — притащиться сюда, Трейси. — Она сделала последний глоток вина и затолкала пробку в горлышко бутылки.

— Оливия, ты что, прикидываешься? — неожиданно спросила Холли. Ее углубленное изучение собственной души было прервано внезапной вспышкой ярости. — Неужели и вправду бывают такие дуры?

— О Господи, заткнись... За исключением одного великого момента ты вообще две недели ничего тут не делаешь. Только сидишь на своей толстой заднице и ноешь из-за ноги.

Когда Холли заговорила, ее голос звучал настораживающе мягко:

— Послушай, Ливи. Давай посмотрим на факты. Так случилось, что я заболела. Тяжело заболела. Ты могла бы это заметить, если бы тебе не было на все наплевать. Может, ты и привыкла к тому, что тебе все угождают, потакая твоим капризам. Но знаешь что? Ты такая же графиня, как и мы,. У меня инфицирована нога. Сердце Кэмми изорвано в клочья. Трейси совершенно измотана заботами о нас всех. Я убила человека. А ты тут ходишь, пританцовывая и кривляясь, как будто готовишься к фотосессии. Я слышала, что ты пользуешься душем. Как ты думаешь, откуда берется эта вода? Остальные приняли ровно по два душа со времени начала плавания. Ты принимаешь душ два раза в день, пользуясь тем, что они слишком заняты, а я слишком обессилена, чтобы помешать тебе. А теперь ты еще хочешь, чтобы большая сильная Трейси вместе с Кэмми выполнили работу, которая поможет спасти тебя? И не надейся!