Гари Штейнгарт - Абсурдистан

— Расскажи еще что-нибудь. — Она стиснула меня в объятиях. Мое колено было зажато между ее бедрами, и я решил вести Нану на запад, проталкивая колено поглубже, в ее влажность:

— «В „Дзэн“ такое свежее суши, что оно едет на водных лыжах по вашему языку, и такое сакэ, что даже самый привередливый самурай из делового центра воскликнет: „Банзай!“ Еда — 26, интерьер — 9, сервис — 15».

— Еще, — просила Нана. Я потерся о нее коленом, но она не стала поощрять мою похоть. — Еще, — повторила она.

И я провел ее через весь город, к Вест-Сайд-Хайвэй. Я отдал ей все, что знал: Еду, Интерьер, Сервис. Я цитировал по памяти, а когда память подводила, подключал воображение, сочиняя рестораны, которых не существовало, но которые должны бы быть — там полно посетителей, скатерти не первой свежести, официанты плутоватые, но еда дешевая и порции огромные. А потом, когда уплачено по счету и тебя со всех сторон подпирает необходимость пообщаться с туалетом и биде, ты берешь такси и возвращаешься в свою квартиру, высоко в небе, и засыпаешь в объятиях любимой еще до того, как лифт прибыл на твой этаж — к серым коридорам, мусоропроводу и анонимной двери с номером квартиры, который ты с такой гордостью пишешь на конвертах, отправляя письма в менее счастливые страны.

Ручка двери повернулась, включился свет, с ревом заработало кабельное телевидение. И знаешь что, Нана, моя сладостная смуглая наездница? То… что… надо. Мы дома.

Я нервно подпиливал ногти, когда в дверь поступали. Постучали в мою дверь! Последние две недели, проведенные с Наной, убедили меня, что я нахожусь в эротическом триллере, однако за дверью меня ждали всего-навсего Ларри Зартарьян с лысеющей головой и его мама, выглядывающая из-за автомата с напитками.

— Нам нужно поговорить, — сказал он.

Я предложил ему «крылышки бизона», от которых он с презрением отказался.

— Вы спите с Наной Нанабраговой? — спросил меня Ларри.

— У нее безумно зрелое тело, — ответил я в свое оправдание. — Сегодня вечером я обедаю с ее семьей. Там будут все «шишки» из ГКВПД.

Менеджер отеля подошел к окну и раздернул портьеры.

— Что-то происходит, — сказал он.

— Что теперь?

— Вертолеты. Эти «чинуки», которые приземлились возле «Экссон». Я думал, что они всех эвакуируют, но они еще и привозят людей. Восемьдесят пять иностранцев, главным образом из Соединенного Королевства и Соединенных Штатов.

— Я не понимаю. Даже Джош Вайнер вывез отсюда свою маленькую задницу.

— Они вывезли сотрудников посольств и большинство нефтяных тузов — «Экссон», «Шелл», «БП», «Шеврон», — пояснил Зартарьян, — но теперь у меня восемьдесят пять новых постояльцев. И все они… — Он сделал мне знак подойти к окну и прошептал в ухо: — «КБР».

Я приподнял плечи и испустил тяжелый вздох, давая понять, что я не в курсе дел этой вездесущей Голли Бертон, да она меня и не интересует. Продолжается ли гражданская война, или это прекращение огня, или что-то там еще — вот что меня действительно интересует. Борьба этнических групп, резня и моя возможная роль в улучшении положения милого абсурдистанского народа Наны.

— На следующую неделю запланирована вечеринка «КБР» на высшем уровне, — проинформировал меня Зартарьян, кивая с многозначительным видом.

— Звучит занятно, — заметил я.

— Это будет вечеринка в честь того, что нефтяные месторождения «Фига-6 Шеврон / БП» начнут эксплуатировать.

— Даже проститутки в вестибюле говорят о «Фига-6», — сказал я.

Менеджер отеля указал толстым коротким пальцем на цветное оконное стекло:

— Вот «Фига-6». — Я вгляделся в далекий горизонт и различил еще одну неизбежную цепочку нефтяных вышек. — Это будущее нефтяного сектора Абсурдистана, — пояснил Зартарьян.

— Выглядит неплохо, — одобрил я.

— Нет, ничего хорошего, — возразил Зартарьян. — На этих вышках уже несколько месяцев не ведутся работы. Это концессия «Шеврон / БП», но большинство нефтяников «Шеврон» и «БП» улетели на вертолетах. И теперь повсюду стоят эти пустые грузовики «КБР». «КБР» вовсю скупает грузовики, даже самые дрянные модели «КамАЗ». И они просто так там торчат. Без дела.

— Тут все дело в прекращении огня, — предположил я. — Скоро снова откроют аэропорт, и «Фига-6» наладится. Эта вечеринка — хороший знак, Ларри. Не будьте таким паникером. Вы позволяете вашей матери влиять на ваш настрой. Я знаю, что это такое — иметь родителя. Это нелегко. — Я дружески потрепал его по плечу.

— Окажите мне услугу, ладно? — попросил Зартарьян. — Отец Наны — один из тех, кто руководит ГКВПД. Узнайте, что он об этом думает. Обо всем этом. Постарайтесь что-нибудь разнюхать на сегодняшнем обеде.

— О’кей, Ларри, — согласился я. — Я попытаюсь разнюхать. А вы попытайтесь немного отдохнуть. Вы слишком много работаете.

— О, если я переживу эту войну, мне дадут где-нибудь высокий пост.

— Если, — повторил я со зловещей интонацией.

Зазвонил сотовый телефон Зартарьяна, и армянин забормотал что-то на местном наречии.

— Люди из ГКВПД здесь, и они заехали за вами, — сообщил он. — Помните, Миша, это общее дело всех нас.

— А каким это образом заработал ваш телефон? — удивился я.

— Связь внутри страны еще работает, — объяснил Зартарьян. — А вот остальной мир — verboten [14] Запрещен (нем.). .

— Ах, значит, мы снова в СССР.

Люди из ГКВПД оказались двумя тинейджерами в военной форме. Они играли возле стеклянного лифта с парой автоматов, притворяясь, что стреляют друг в друга. Эти юнцы падали на пол и стонали по-английски:

— Офицер упал, офицер упал.

— Мальчики, не попадите во что-нибудь, — предостерег их Зартарьян. — У нас тут важные гости.

Я надеялся, что меня повезут на бронетранспортере «БТР-70», но у ребят был «вольво», поржавевший по краям. Я помахал Зартарьяну и его маме, которая взглянула на свои часы, — строгое выражение ее усатого лица напоминало мне, чтобы я вернулся вовремя и не забыл высморкать нос.

Мы с немыслимой скоростью ехали по бульвару Национального Единства, который в этот летний вечер пятницы был запружен потными телами, затем направились вниз, к Террасе Сево. Мальчики сидели впереди, болтая на своем языке; иногда они высовывались из окна и стреляли в воздух, и устрашающий звук выстрелов в вечерней тишине чуть не заставил меня схватиться за «Ативан».

— Мальчики, — обратился я к ним, — почему бы вам не вести себя покультурнее?

— Прости, босс, — пробормотал один из парней на комичном русском. — Мы просто счастливы в вечер пятницы. Все идут на танцы. Может быть, и ты потанцуешь с девушкой сево? — Другой юноша легонько стукнул его прикладом автомата и велел заткнуться.