Дидье Ковеларт - Папа из пробирки

— Ты младенцем был куда крикливее.

Так и подмывает ответить, что он был тогда не так глух, но я воздерживаюсь. И ухожу, захватив блокнот для эскизов. Посмотрим, продолжится ли везение, или это был всего лишь временный просвет.

Я выхожу из автобуса № 26, пересекаю двор мэрии и прошу девушку в приемной доложить обо мне господину мэру. Он на совещании. Я по срочному делу. Девушка спрашивает, по какому именно, — он знает, говорю я. Нажав кнопки на селекторе, она повторяет мои слова и мое имя кому-то, кто идет передать их мэру и кто, вернувшись, сообщает, что тот меня ждет.

Девушка вызывает администратора. Дама ведет меня вверх по лестнице и препоручает личной секретарше мэра, приглашающей следовать за ней в кабинет.

— А! — радуется мэр, опираясь на подлокотники кресла и слегка привставая.

— Я пришел сделать набросок.

Он снова опускается в кресло. Брови сходятся к переносице, лоб морщится.

— То есть как… набросок?

— Чтобы вылепить бюст, я должен сначала сделать эскиз.

Он осмысливает мои слова, глядя, как я достаю блокнот и карандаши, потом понимающе кивает:

— А! Конечно. Я… мне можно двигаться, говорить?

— Нельзя.

— Но у меня тут… совещание, в соседнем кабинете. Делегация профсоюза водолечебницы.

— Отложите встречу, пусть придут позже.

Если он и теперь не выставит меня за дверь, значит, и впрямь происходит что-то необычное, или, скорее, наоборот: чудеса становятся нормой.

— Хорошо, — вздыхает месье Кран-Дарси.

Он приосанивается и замирает, не сводя глаз с моего карандаша. Я сглатываю слюну, делаю вид, что собираюсь с мыслями. Я абсолютно не способен его вылепить. Скульптором меня сделала любовь. С тех пор как я встретил Адриенну, мне больше не удавалось лепить Сильвию, а теперь, когда Адриенна умерла, я, при всей моей любви, не в силах воссоздать ее лицо.

Он смотрит на меня послушно и кротко. Думает, я жду вдохновения. Тем временем у нас в городе закрывается велосипедный завод, рушится водолечебница, на берегу Блеша бесконтрольно нарезают земельные участки, а «Галереи Бономат», одна из главных местных достопримечательностей, скоро превратятся в «Тони-При».

— Вы… схватываете? — спрашивает он, стараясь не шевелить губами. — Я хочу сказать… получается?

Я протягиваю ему блокнот. Лицо мэра вытягивается, нос морщится, рот кривится, как если бы он хотел подстроиться под мой рисунок.

— Мда… неплохо для начала.

Похоже, он издевается.

— Вы, мне кажется, скульптор фигуративного… да, фигуративного направления, но с некоторым налетом сюрреализма. Как этот… вы знаете… имя вылетело из головы.

Он встает.

— Когда вы думаете мной заняться?

Я опускаю глаза: эта фраза в устах старика просто умилительна.

— Не знаю. Завтра.

— Будьте любезны, условьтесь с моей секретаршей. Он степенно провожает меня до двери, поддерживая под локоть и осторожно направляя на поворотах, словно мы идем не по ковру, а по минному полю.

— Я наслышан о вас, месье Шавру. Вы скоро станете символом новой культурной политики нашего города.

Возвращаюсь по сводчатому коридору в приемную и, не глядя на секретаршу, направляюсь к выходу.

— Минутку, месье.

Она кладет трубку.

— Будьте добры, оставьте мне ваши платежные реквизиты. Или вашего фонда. И вот еще: прочтите, пожалуйста… Типовой бланк заказа от муниципального комитета по делам молодежи и спорта…

Видя мое оторопелое лицо, она уточняет:

— Изобразительные искусства в его ведении.

Я стою у кладбищенских ворот. Чего ты от меня хочешь, Адриенна? Чтобы я вычеркнул из своей жизни прошлое? Забыл о невезении, длившемся тридцать лет, и прижился в благодатной почве, куда ты пытаешься меня пересадить? Перестал любить тех, кого не стало, даже и тебя? Посвятил себя нашему сыну, новой, только начинающейся жизни, привык к этой пустыне, в которой ты предлагаешь мне нежиться на солнышке? Я запутался, Адриенна. Запутался вконец. Ты говоришь: у нас есть дом, возвращайся туда; но дом для меня — это твоя могила. Пусти меня к себе на пару минут, задержи этого сторожа, который направляется ко мне и спустя мгновение скажет, что уже шесть часов. Сам знаю, что шесть. Я тоже закрываюсь и ухожу. Я окончательно перестал понимать, что со мной происходит, Адриенна, и в этом захлестнувшем меня потоке чудес есть что-то такое… что-то оскорбительное, жалкое. Ну да. Как будто ты хочешь посмеяться над моей болью, моей бедой. Не лучший способ вернуть меня в этот мир, знаешь ли.

Я лгал себе, любимая. Я нас обоих морочил. Этот ребенок, чужой ребенок, которого я тебя заставил выносить, — судя по всему, он мне теперь не нужен. Он убил тебя, Адриенна. И пусть он вырастет похожим на тебя, пусть он — все, что осталось на земле от тебя, пусть в нем ты существуешь более полно, чем в прахе, лежащем под могильной плитой, — это ничего не меняет. Своим появлением на свет он убил тебя, и виноват в происшедшем я. Как мне жить с этой мыслью? Меня не назовешь ни особенно мужественным, ни беспечным, ни забывчивым. Я умею быть верным, только и всего. И моя жизнерадостность, вводившая в заблуждение окружающих, больше не вернется, я знаю. Так не мешай же мне. Пока все, что связано с тобой, еще близко, горячо, еще легко. Позволь мне зажмуриться, медленно вдохнуть, дождаться, когда из-за поворота послышится шум грузовика, и шагнуть к тебе.

Департамент на юго-востоке Франции, в Альпах, административный центр — Гренобль. (Здесь и далее примеч. перев.)

Автор обыгрывает название известного романа Джона Ле Карре «Шпион, пришедший с холода». «Застава» — автомобиль, который производили в бывшей Югославии на базе «Фиата».

Знаменитая больница в Париже.

Подразумевается роман Золя «Дамское счастье».

Известная фабрика кондитерских изделий в Нанте. Ниже речь также идет о кондитерской промышленности.

Французская железнодорожная компания, основана в 1872 г.

Старейший французский государственный банк развития, основан в 1816 г.

Доброе утро (англ).

Герой популярных французских комиксов.

Жуве (1887–1951) — Французский режиссер, актер театра и кино.

Карточная игра.

Больше не будет (англ.).

Элитарное государственное учреждение высшего послевузовского образования.

Город на побережье Средиземного моря, недалеко от Ниццы.