Адольф Рудницкий - Нелюбимая

— Не понимаю! Разве дом этот стоит у пруда, что здесь всегда так холодно! Утром, когда я попросила яйца в стакане, прислуга сказала мне, что тридцать пять лет живет на свете и никогда не слыхала, чтобы яйца подавали в стакане.

— Ничего удивительного, — проворчала владелица пансионата, — не слыхала она потому, что яйца — это все-таки яйца, а стакан — это стакан.

Женщины не спускали глаз с Ноэми, а она вдруг посреди еды с беспокойством спросила, где мальчик. Оказалось, что он сидит в кухне и ждет письма от капитанши.

— Зачем вам мальчик? — спросил управляющий.

Ноэми не успела ответить, потому что во дворе раздался собачий лай и послышались шаги. Вскоре кто-то уже шумно вытирал ноги в сенях. Вошел Камил.

Он поздоровался с Ноэми так, словно они условились здесь встретиться. Его даже не удивило то, что она знала про «Юзефин», хотя он тщательно скрывал от нее и этот адрес. Он привык к тому, что она знает всё . После ужина они прошли в комнату дочери хозяйки, уехавшей в город, где Ноэми предложили переночевать; это была та самая комната, в которой она сидела перед ужином; для Камила готовили «его» комнату. На печке грелась в кувшине вода, и в течение какого-то времени одно только шипение воды и было слышно. Наконец Камила прорвало:

— Скажи мне, для чего ты все это выкидываешь? Что означает твой сумасшедший приезд! Какой у тебя вид? Ты приехала без ботиков. Боже! Как ты могла без ботиков пуститься в такой путь! Ты хочешь снова меня вернуть, а зачем? Для того чтобы открыть новую серию переживаний и новую серию бегств? Мы не подходим друг другу, нам не следует больше строить иллюзии. Любовь, которая не клеится, — это жизненная катастрофа. Да, поэтому-то мы и должны себя спасать. Ты сделала дурной выбор. На что тебе все это? Ноэми, побереги свое достоинство. Не опускайся так низко, чтобы тебе потом не пришлось себя презирать. Ты хотела, чтобы я побыл с тобой до отъезда, но ведь ты бы никогда и не уехала…

Ноэми молчала. Она приехала, проделала такой путь, чтобы сообщить ему, что окончательно решила уехать. Она обольщала себя надеждой, что его жалость со временем превратится в настоящую любовь. Она обольщала себя, считая, что он человек безвольный и она сумеет навязать ему свою волю. Между тем у него есть жестокая, какая-то лисья, да еще притом и железная воля. Она не хотела уехать, не попрощавшись, и поэтому явилась в «Юзефин». Она собиралась все это ему объяснить, но внезапно у нее пропала охота.

Ее тело била дрожь. Камила поразило выражение ее лица. Очевидно, ей стало очень плохо. В такие моменты ему всегда казалось, что она ослепла.

— Ноэми, — забормотал он прерывающимся голосом, — хочешь, вернемся вместе, забудем, начнем наново.

Он пытался прикоснуться к ее лицу, но она изо всех сил оттолкнула его. Быстро зашевелила губами, словно собиралась что-то сказать, но раздумала и молча выбежала из комнаты. Когда она бежала между деревьями, до нее донесся голос Камила:

— Ноэми! Ноэми!

На его крик люди вышли из комнат. Она слышала, как майор предложил спустить собаку, а управляющий возразил, что прежде чем собака выследит «паненку», она перекусает всех обитателей пансионата.

Ноэми помнила, в какой стороне расположена станция. Она бежала по воде и по снегу, испытывая странные чувства. Давние воспоминания путались с недавно пережитым. Иногда она чувствовала тревогу, но гораздо чаще — безумную радость. Разве ее не ждал отъезд? Новая страна, новые люди? Разве самое худшее не осталось позади? Разве она не излечилась от любви к этому страшному человеку? Не вела себя с достоинством? Не сберегла достоинства? Начиная с этой минуты она скажет себе: «Никогда больше! Никогда!»

Она бежала между рельсами и кричала в темноту, в ночь: «Конец! Конец! Жизнь начинается наново!»

Ее оглушала собственная радость — редкий гость в ее сердце. Она опьянила себя этой радостью, ее ослепила «новая жизнь», ночь, пространство, небо. Она была счастлива, плакала и смеялась попеременно. Ночь ее жизни кончится вместе с сегодняшней ночью. Завтра и на ее улице засветит солнце. Освобожденная, легкая, упоенная непрекращающимся восторгом, она бежала посередине железнодорожного полотна.

1937

Составитель В. Борисов

Предисловие А. Марьямова

Редактор М. Конева

Художник Юрий Васильев

А. Рудницкий

ЧИСТОЕ ТЕЧЕНИЕ

Технический редактор В. И. Беклемищева

Корректор А. В. Шацкая

Сдано в производство 12/1II 1963 г. Подписано к печати 10/VI 1963 г. Бумага 84×108 1/ 32= 6 бум. л. 19,7 печ. л. Уч. — изд. л. 19,9. Изд. № 12/1440 Цена 1 р. 15 к. Зак. № 160

ИЗДАТЕЛЬСТВО ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Москва, 1-й Рижский пер., 2

Московская типография № 8 Управления полиграфической промышленности Мосгорсовнархоза Москва, 1-й Рижский пер., 2

Ежи Баян (род. 1901) — польский военный летчик-рекордсмен.