Давид Беньковский - Любовь красное и белое

— Тебе чистый или немного льда добавить? — Алекс достает из-под дивана стакан для меня.

— Разумеется, чистый. Хочу попробовать этот шотландский вискарь.

Алекс наполняет стакан почти до половины и протягивает мне.

Делаю маленький глоток. Пробую напиток на языке и нёбе.

— Отличный, превосходный вискарь, — причмокиваю со знанием дела. — Совершенно иной вкус, совсем другое дело. Вкус ветра и чего-то еще, глубокий вкус. У каждого вискаря свой вкус, особенно у тех, которые выдержку имеют. Только знатоки могут оценить по достоинству вкус вискаря! — разглагольствую я. — Сразу понятно, что это виски другое, северное. — Заключаю.

Для расслабления я, конечно, пиво пью, но как Юрист и мужчина я являюсь поклонником виски. Потому что мужчина, имеющий определенное положение, должен разбираться в виски и в кругу таких же мужчин, как он, — пить виски и разговаривать о нем. Борода и волосы Алекса, да и вообще его вид не соответствуют образу мужчины, разбирающегося в виски, мужчины, достигшего определенного уровня, знатока виски, но всякое бывает. В конце концов, мой знаменитый сосед — авторитетный знаток в области напитков и еды, автор программы «Дегустация у Алекса», телезвезда!

Хорошее виски подчеркивает статус и вкус мужчины, и я, Юрист, не представляю, как можно без него жить. Вот мы с соседом Алексом и выпиваем. Я покупаю хорошее виски, выдержанное, выпущенное ограниченной серией, ой дорогое, очень дорогое виски, я могу себе это позволить. Алексу виски дарят, вот мы и садимся и дегустируем. Мы с ним мужчины на уровне, потому и выпиваем виски.

— Ну, пахнет овцами и бочкой, в которой прежде сыворотку из овечьего молока держали… — Алекс рассматривает жидкость в стакане, — …и шерстью…

— А цвет, ты посмотри, какой цвет, — поднимаю стакан я.

— Да, да, цвет. Но запах, прежде всего запах… — Алекс одним глотком осушает стакан и наливает новую порцию. — Работа, работа, сосед, много работы. — И хлопает себя по колену. — Ты не представляешь, сколько сил нужно, чтобы сценарий написать, концепцию создать, составить план программы. Работа, много работы. — Он делает большой глоток.

— Да-да, сосед, работа. Ты мне можешь не рассказывать, — говорю я, делая маленький глоток. — Очень много работы…

— Знаю, знаю, сосед. — Алекс снова опрокидывает стакан. — Мы все сейчас много работаем, теперь каждый работает, и работа требует полной отдачи. Устал я, сосед, ох как устал. Работа над программой, стилем, концепцией. — Алекс тяжело вздыхает. — Работа над сценарием…

— Да, много работы, много… — Киваю и делаю очередной глоток. — Сегодня по дороге с работы я автомобиль разбил… — делюсь с Алексом. — Сбил столбы и весь бок снес. А вискарь у тебя высшего класса… исключительный…

— И у тебя много работы? — Алекс наливает мне виски. — Автомобиль, говоришь, разбил. Жаль, жаль… — И качает головой. — Ну и дела. Но вискарь превосходный!

— Точно, вискарь превосходный. Да, работы много… — Выпиваю еще немного и рассматриваю напиток на свет.

— Ах, сосед, ужасно много работы… Эта программа, телевидение… Постоянное напряжение, постоянное напряжение. А виски превосходное! Написать хороший сценарий — работа, сосед, тяжелая работа. Все надо обдумать, предусмотреть. Какая это работа, какая работа! Нужно выбрать и пригласить гостей. Интересных гостей, а не тех, которые сами лезут, нужно отбор провести, чтобы они в сценарий вписывались. А сколько желающих в программе появиться. А какая это работа — сценарий написать, — я уже не могу от этой работы! — Алекс допивает очередную порцию, наливает новую и залпом выпивает. Алекс свободный человек и мужчина, работает на телевидении и может себя не ограничивать. Алекс — Холостяк! Он неженатый мужчина. Артист и Холостяк. — Это большая работа, сосед! Потому что сценарий должен быть увлекательным. Какая же это тяжелая работа — написать сценарий! — Алекс быстрым движением достает из-под дивана бутылку, подносит ко рту и делает большой глоток.

Я этого не поддерживаю, мне не нравятся подобные манеры, ведь любитель виски должен вести себя подобающим образом, не пить из бутылки. Но Алекс телезвезда, артист и прежде всего свободный мужчина. Он может многое себе позволить, ой может! Но разве человека, имеющего такой вид, человека, похожего на обезьяну, у которого в доме нет ничего, кроме плиты, дивана и холодильника, можно считать серьезным мужчиной? Эта борода, эти волосы, этот вид… Нет, конечно. Но он холостяк! А свобода для мужчины — самое главное, это его суть!

Алекс вдруг вскакивает с дивана, словно из катапульты вылетел, подбегает к плите и забирается на нее.

— Я творю, я творю. Я пишу сценарий, творю! Творчество становится моей жизнью! — восклицает он на всю квартиру и поднимает руки. В одной из них бутылка виски.

А я сижу и думаю, что его нельзя считать серьезным мужчиной, ой нельзя. Он не только похож на обезьяну, у него все движения и повадки, как у обезьяны. Мгновенно на плиту вскочил! В один миг наверху оказался! Стоит с поднятыми руками и кривляется. Разве мужчина так себя ведет? Мужчина должен быть основательным в движениях и жестах.

А что он вытворяет? Выпиваю немного виски, потому что меня все это уже начинает беспокоить. А я не люблю, когда меня что-то беспокоит, особенно когда я не знаю, что именно.

— Я ищу людей, нахожу людей, высматриваю людей и одним движением пальца поднимаю их высоко-высоко! — Алекс снова прикладывается к бутылке и замирает, глядя куда-то вдаль. — Я творец! Простираю руки в небо и прикасаюсь к звездам. Я зажигаю звезды силой мысли. Почти каждого создал я, я знаю их всех…

«Что он несет?!» — думаю я. Промилле, промилле, промилле, ох много промилле. Лишь бы он только не свалился с плиты. Допиваю виски и пытаюсь представить, что смотрю, как Алекс выступает по телевидению, будто он для меня одного выступает. Я — его единственный зритель, передо мной выступает телезвезда! Алекс обычно много странного вытворяет на экране, а тут он для меня одного выкладывается! Поэтому я продолжаю внимательно его слушать, хотя говорит он о чем-то странном — такого от нормального мужчины не услышишь. — Я создаю звезды, веду их от конца до конца, от начала до начала. — Алекс приподнимается на мысочки и вытягивает руки так, будто хочет что-то схватить. — И когда я дотрагиваюсь до избранного, он взлетает высоко-высоко, и парит над небосклоном, и светится, ослепляя миллионы находящихся внизу. И так зажженные мной звезды живут на небе! А когда они начинают гаснуть, я сбрасываю их на землю, и они исчезают. Я творец, создатель программы. И они все — глина в моих руках! Чувствую, как у меня начинают расти крылья, как я взлетаю и лечу! Я Творец, я режиссер! — Алекс стоит с поднятыми руками и запрокинутой головой. Его взгляд устремлен куда-то в потолок. Вдруг он бессильно опускает руки и голову.